Практическая уфология - [111]

– Хайре, госпожа, – сказала она приветливо. – Проходите!

Радость в голосе была неподдельной. Не часто видели на дальней ферме гостей. И если приехала сама хозяйка, значит, есть новости.

Кухня была огромной, с выложенным плиткой полом и подвешенными к потолку окороками, а также копчёной грудинкой. Молодая светловолосая девушка, копия матери, но не утратившая очарования юности, почтительно приветствовала приезжих, отложив газету. В сельских округах имелась специальная пресса, сообщающая о различных нововведениях по части хозяйства, выращивании скота, его болезнях и многом другом, включая рекламу всевозможного оружия и даже тракторов. Похоже, читала матери.

Девушка была в клетчатой блузке и синей юбке, не очень подходящей для крестьян. Но здесь не существовало чётких правил по одежде. Всё сводилось к одному: леди никогда не позволяет себе быть одетой лучше и богаче, чем необходимо по её статусу! Или, иными словами, не должна претендовать на принадлежность не к своему классу. Но какая женщина не любит выглядеть ладнее товарки!

– Привезла мазь для овец, – сказала Юлия, – заодно и письмо от Макса.

Это был один из старших сыновей Спиридона, завербовавшийся в лимитаты. Почту и в городе не особо развозили, а в поместье специального человека не имелось. Обычно передавали с кем-то едущим по адресу или рядом. Благодаря телефону теперь можно было сообщить о приходе послания, но, поскольку Юлия всё равно отправлялась в данном направлении, она захватила письмо с собой.

– Ох, – сказала мать. – Надо отца и остальных позвать.

Дочка подхватилась и выскочила за дверь. Игорь отправился следом. Он хоть при необходимости и пахал на тракторе, однако так и не приучился с умным видом вести разговоры о погоде, урожае и надоях. Одно дело – подработать в деревне, и совсем другое – стать её постоянным жителем.

Уселся на крыльце и закурил папиросу, наблюдая за бегущей куда-то вверх по пригорку девушкой. Довольно часто местные устраивали на вершинах холмов овчарни и коровники. Может, там ветер и комаров меньше, а может, ещё какие причины.

К ноге подошёл петух с изумительным хвостом, внимательно изучая новое украшение дома в лице гостя. Чёрные перья с зелёным оттенком. В поместье была почти у всех такая порода, ценимая за крупные размеры и мясную грудку, но этот имел роскошное оперение и гордился им. Наверное, все местные курицы его. Поняв, что угощать не собираются, нечто по-своему произнёс, и явно не похвальное, гордо удалившись.

У здешних кур скорлупа яиц всегда коричневая, ни разу белой не видел. То есть белые в обоих виденных Мегарах попадались, но не в округе. Означает ли это что-то или просто признак породы, Игорь так и не удосужился узнать. Надо бы поинтересоваться, вдруг есть очередной скрытый смысл?

– Угощайся. – Фермерша протянула ему громадный бутерброд. Свежий хлеб с куском жирной свинины. – Здесь оливковое масло дорого, на топлёном сале выпекаем. Остатки. Осенью сызнова кабанчика зарежем.

– Спасибо. С утра не ел.

– Оно и заметно. Вон и хозяйка наворачивает за милую душу. Обычно клюёт, как воробей.

– А вы никогда не хотели, – Игорь понизил голос, – удрать? Земли много, неужели нет возможности?

– Ты родился свободным и никогда не видел старые миры, – произнесла фермерша без малейшего признака вопроса.

– Да.

– Потому и не понимаешь. Там всё намного хуже. Жёстче и тяжелее. Народу много, земля давно чья-то. Мы с мужем были актимоны.

То есть фактически крепостные, но совсем без имущества, если не считать хибару. Рабы стоили дорого, и их без веской причины не гнобили. А такие подневольные частенько использовались на тяжёлых работах, и никто их не жалел.

– Без собственного участка, рабочего скота, зато с кучей долгов и обязанностей. Вечно на барщине или на общественных работах. Дорогу чинить – наряд, возить солдат – наряд… Владелец просадит все в карты али ещё как, да и продаст в возмещение убытков. По закону разлучать семьи нельзя, а по жизни – сколько угодно. Нам повезло, старый хозяин пусть и гнида был первостатейная, – она тоже понизила голос, – но людей покупал сразу группами. Одиночек не брал. Тяжело, конечно, было с нуля начинать, зато теперь живём! Э, да чего там говорить. В нашем селе на трёх человек приходилась одна лошадь, на пятерых – корова. А сегодня у нас две воловьи упряжки, десяток лошадей, две дюжины коров, почти шесть десятков овец, свиньи, куры. Не просто голода много лет не знаем, по прежним меркам богачи, хвала Пану!

– Но ведь сын всё равно подался в стратиоты.

Отслуживший после десяти лет получает вольную. Дальше уже сверхсрочную, если угодно. А нет – волен идти куда угодно и заниматься чем угодно. Естественно, помещики не стремились отпускать своих арендаторов. Государство было заинтересовано в обратном. Поскольку всеобщей воинской повинности не ввели, провинцию делили на воинские округа, и те давали определённое количество человек для службы. Раз в установленный период кидали жребий или человек вызывался добровольно заменить кого-то. Частенько вовсе не бесплатно.

– Ему казалось за холмами слаще. Парень взрослый, чего мешать самостоятельно шишки набивать? А я знаю, ничего подобного. Как везде. Там, – ткнула толстуха рукой в сторону гор, – земля есть, да и люди на ней тоже. Кто же отдаст? А степь большая, да тоже чья-то. Кочевники чужих терпеть не станут. Где колония ветеранская, налётчики ещё кровью умоются. А одиночке аркан на шею и в рабство. Вот и зачем бежать, когда здесь неплохо? Хозяйка наша умная. Она жилы на кулак не наматывает и стрижёт аккуратно, давая шерсти нарасти. – Фермерша тихонько засмеялась.