Практическая адвокатура в принципах римского права - [29]
Приглашение, а не назначение адвоката является также признаком диспозитивности в отношениях защитника и доверителя (адвоката и клиента), когда клиент свободен в выборе адвоката, так же как и адвокат вправе отказаться от сотрудничества с клиентом, если между ними не возникли доверительные отношения. Как и в случае с любым приглашением, оно не обязательно будет принято.
В современной России, обращаясь к адвокату, лицо может рассчитывать на сохранение адвокатской тайны, а именно: конфиденциальным и не подлежащим разглашению третьим лицам, иначе как с согласия клиента, являются сам факт обращения к адвокату, предмет соглашения с адвокатом и поручения клиента, условия соглашения в части оплаты юридической помощи, а также те сведения, которые стали известны адвокату при оказании такой помощи. Разумеется, исключением являются сведения, которые адвокат должен использовать и распространять для исполнения поручения – при составлении иска или жалобы, ведение дела в суде, выступлений и прочего. Спецификой института адвокатской тайны на современном этапе выступает то, что адвокат, которому от доверителя известно, что тот совершил преступление, в котором обвиняется доверитель, или иное преступление, или известны обстоятельства, свидетельствующие о лжи доверителя в суде, о ложности его позиции, не вправе занимать позицию, отличную от доверителя, и признавать вину тогда, когда доверитель ее отрицает.
В римской Республике как такового понятия адвокатской тайны не существовало, предполагалось, что адвокат действует ex fide bona – то есть добросовестно, не во вред доверителю и не в ущерб его интересам. Однако, и это крайне важно понимать, адвокату как юридическому помощнику доверителя наравне с ним запрещалось врать в суде.
Неблагоприятные последствия лжи как доверителя, так и адвоката в виде удовлетворения иска противной стороны ложились на доверителя в виде обязанности двойного исполнения (по имущественным спорам), но обязанности в процессе и правовое положение и доверителя, и адвоката были одинаковыми. Таким образом, римское право не различало статуса доверителя и его адвоката с точки зрения норм поведения, публично сделанных заявлений и требования к их достоверности.
Повторимся, адвокат не должен был ex fide bona врать в суде, покрывая клиента, поддерживая его позицию, если ему было известно, что клиент виновен или неправ.
Умолчание (clam) считалось обманом, мошенничеством (furtum – букв. кража, в том числе тайная кража, кража путем обмана): clam, quod quisque, cum controversiam haberet habiturumve se putaret, fecit – тайным считается то, что сделал кто-либо, хотя о вещи ведется или будет вестись судебный спор.
С другой стороны, охраняя состязательный процесс, магистратам запрещалось допрашивать адвокатов в качестве свидетелей по делу. Такое положение воспринято нами из римского права и присутствует в законодательстве большинства современных стран.
Сейчас в юридической литературе и научных публикациях много посвящено роли адвокатуры как института, содействующего правосудию. Именно таким образом воспринималась адвокатура в Древнем Риме. Однако содействие правосудию (именно правосудию) в силу добросовестности поведения запрещало и стороне в споре, и его представителю вводить суд в заблуждение, выдавать ложные данные за достоверные.
В современном процессе как в России, так и в других странах адвокат, даже зная заведомо о вине подзащитного, если эти факты не известны стороне обвинения, обязан скрывать их и продолжать защиту как невиновного. Это принципы современного состязательного процесса, где выигрывает не тот, кто объективно прав, а тот, кто смог убедительно доказать свою правоту суду.
Многим известно выражение «адвокат дьявола», Голливудом был даже снят одноименный фильм, но, наверное, не все знают, что это строго юридический термин. Advocatus diaboli – в каноническом процессе это «представитель дьявола» (в переносном смысле), то есть тот, кто выдвигает доводы, которым сам не верит.
С этой точки зрения, хотя судебный процесс в Риме имел признаки состязательности, по целям судопроизводства и используемым процессуальным гарантиям он был инквизиционным, то есть направленным на установление истины. Именно установление истины по делу являлось главной задачей не только суда, а всех участников и сторон процесса. Сторона, скрывавшая истину, облагалась штрафом или обязанностью выплатить двойную цену иска.
Весьма вероятно, что на практике ситуация существенно отличалась о того, что декларировалось. Именно поэтому и санкция за обман и упорство в нем была достаточно строгой.
