Прах земной - [35]

Кинжал в земле? Он из Дома? Нет-нет, сейчас же день, а оружие втыкают ночью, – сама себя успокаивала незнакомка, слегка нахмурившись. – А вообще, пора отсюда уходить. Вдруг Роберт уже вернулся?

Элена.

Тихо скрипнув зубами от боли, я с трудом подавила желание отодвинуться от неприкасаемого как можно дальше и отнять у него, наконец, свой многострадальный локоть.

– Не дёргайся, – с едва слышной угрозой в голосе приказал Рич, крепче сжав мою руку.

От него так и тянуло нездоровым раздражением и усталостью, но я, вопреки устоявшемуся обычаю, почти никак на это не реагировала. Потому как всё внимание сейчас уделяла небольшой ранке на внешней стороне своей руки, оставленной когтями и клыками дикой кошки.

– Я стараюсь, но больно же всё-таки! – оправдываясь, робко произнесла, когда мужчина во второй раз сделал мне замечание.

А я бы и рада не дёргаться, да только как оставаться спокойной, если застрявший в руке осколок кошачьего клыка медленно заражает меня красной чумой? С чего я это взяла? Да вон же, сидит рядом со мной доморощенный специалист по всяким болезнетворным заразам и мутировавшим тварям в одном лице. Сидит и говорит обо всём, что на данный момент крутится-вертится у него на языке. А вертится много, так как всего за каких-то три минуты я узнала, что укусила меня редкая горная кошка, которая, судя по тёмно-красному цвету шкуры, идущей вдоль позвоночника, уже давно болеет красной чумой, а также то, что для каждого вида живых существ эта болезнь имеет свой подход.

Как я поняла со слов неприкасаемого, если человек будет дышать воздухом, в котором есть частицы этой заразы (настроенной на весь кошачий род), то ему ничего не будет. Но если его укусит какой-нибудь заражённый кот, то болезнь осядет в организме и со временем подберёт к нему свой "ключ". Короче, придавив эту гадость в зародыше, можно с лёгкостью избежать эпидемии. Что и хочет сейчас сделать Рич. Только для этого ему сначала нужно вытащить клык из моей руки, но учитывая, что доставать он его собирается при свете маленького, не слишком яркого фонарика, то так называемое лечение, может сильно затянуться по времени и навредить мне. Ведь чем дольше убийца будет ковыряться пинцетом в ране, тем сильнее будет возможность занести туда ещё какие-нибудь болячки… да и, по правде говоря, это может быть просто ужасно больно.

– Всё, терпи, я вытаскиваю осколок, – он его уже нашёл? Так быстро? Да уж… глаз алмаз, не иначе.

– Угу, – неохотно согласилась, поёжившись от холода, гулявшего в норе волка (весьма просторной, кстати, где-то три на четыре метра по площади). Как мне недавно объяснял Рич, этот зверь очень чувствителен к жаркой погоде, из-за чего почти всегда вынужден искать себе убежище на несколько метров под землёй.

– Вытащил? – настороженно интересуюсь спустя полминуты молчания.

– Вытащил. Сейчас укол дезинфицирующий сделаю и замотаю руку бинтом. Подожди, не опускай локоть, себе же больнее сделаешь! Пусть он на уровне плеча находится.

Странно слышать от него такие простые, человеческие слова. Ведь произнеси он их хотя бы с небольшой долей сочувствия, и я бы уже не смогла так категорично заявить, что мол, Рич, ты – бесчувственный нелюдь. Не смогла бы! А так… всё по-прежнему остаётся на своих местах.

– Элен! – начиная злиться, неизвестно в какой раз позвал меня мужчина.

– Что?

– Кулак разожми, а то кровь снова потечёт!

– Из-звини, не заметила, – тут же извинилась, расслабив руку. Неприкасаемый в ответ только что-то раздражённо прошипел, вколол мне антибиотики и начал забинтовывать рану. И пусть движения у него были резкие, а сильной боли я всё равно не почувствовала. Хоть на том спасибо.

– А в этой норе точно спать безопасно? Звери не залезут? – спросила, когда убийца закончил перебинтовывать мою руку и выключил фонарик.

– Мелкие – нет, потому что чуют здесь запах волка, а его в лесу многие бояться. А крупные животные, ты и сама понимаешь, сюда вряд ли пролезут. Твой брат уже спит? – с чего-то вдруг спросил мужчина, шурша листьями, которых в норе, также как и на поверхности, было очень много.

– Ага, спит, – прислушавшись к тихому сопению братца, положившего голову на моё бедро, ответила. – Рич, а откуда возникло это определение "неприкасаемые"?

– Так в древности называлась одна каста в Индии, в которую входили люди самого низшего сорта. Прикоснуться к ним считалось большим позором. Кому-то показалось логичным соединить понятие индийских рабов с наёмными убийцами, которых общество во все времена осуждало и пыталось по-своему принизить. Вот и прижилось такое название.

Ого, это получается, что я ещё в первую нашу встречу, подав руку неприкасаемому, сама же себя лишила чужого уважения? Очень смешно.

– М-м-м, понятно, – многозначительно произнесла я, укрыв себя и брата одеялом и завалившись спать. А так как частично любопытство у меня было удовлетворено, да и с Ричем мы на ночь вроде не ссорились, то сон у меня выдался крепким и более-менее спокойным.

Знаете, наверное, я не буду подробно описывать всё то, что происходило с нами следующим днём, так как он мало чем отличался от предыдущего.