Прах Феникса. Ужас в зазеркалье - [27]

– Как ты уже поняла, – многообещающе проговорил мужчина, – я в этом шикарном особняке единственный адекватный человек. И лучше со мной не спорить. Ты станешь идеальным дополнением этого дурдома. Ну же, солнце, поговори со мной. Мой голос конечно божественен, но говорить с пустотой весьма утомительно.

Он не долго дожидался ответа, а силой перевернул меня на спину, придавив широкой ладонью к матрасу. Эндж недовольно закусил губу, всматриваясь в мое лицо, а я не могла отвести глаз от столь правильных черт лица. Как только подобная внешность доставалась самым ужасным на свете маньякам. Какая растрата. Впрочем, ничего удивительного, даже яркие тропические цветы порой скрывают под броскими лепестками хищническую натуру.

– Будем дружить? – рассмеялся мой палач, сверкнув идеальной белозубой улыбкой. – Это мое последнее предложение.

– Я устала. – Его взгляд мгновенно стал тяжелым и глубоким, карий цвет потемнел, уходя в красное дерево. Эндж о чем-то раздумывал, а потом спокойно откинулся на спину, бездумно уставившись в потолок.

– Я тоже, – тяжело вздохнул он, заложив руки за голову. – Тогда давай разъясним все вопросы: дверь заперта, мы на пятом этаже, убить меня тебе не удастся. А теперь, пожалуй, можно и вздремнуть. За эту ночь ты вынесла мне весь мозг, девочка. И прошу, не храпи. Да, и никаких домогательств, а то у меня голова болит.

Мужчина лениво повернулся на бок и приобнял меня за талию, прижавшись вплотную. Я попыталась отодвинуться, но тот мгновенно сдавил меня сильнее, словно непослушного котенка. А после еще и зарылся лицом в мои волосы, но ровно через секунду отстранился.

– Душ – вон та розовая дверь, – сказал он, поморщившись, и почти столкнул меня с кровати. – Кстати, я предпочитаю фруктовые ароматы.

Я постояла посреди комнаты, наблюдая, как выровнялось дыхание Энджа, а поза стала еще расслабленной. Почему только внутри не чувствовалось прежней ненависти к нему? Быть может дело в том, что моя версия о похищении трещала по швам, и я все больше верила в теорию, предложенную этим сумасшедшим. Газетная статья стала последней каплей, окончательно пошатнув мою веру в благополучный исход всей этой истории. Что-то внутри подсказывало, что однажды придется поверить и в настоящие безумства.

Удостоверившись, что мужчина крепко спит, я прошла к входной двери и повернула ручку. Заперто, как и обещал мой надзиратель. Тяжелые ставни окон хоть и были открыты, но высота оказалась головокружительной. Ни один человек не смог бы выжить после такого падения, и даже хватаясь за весьма внушительные выступы у каждого окна, я вряд ли смогла бы продвинуться больше метра – стоило заняться скалолазанием гораздо раньше.

Я тяжело вздохнула и прошла в ванную, которая поразила своей роскошью. Позолоченная сантехника показались ужасно вульгарными, а светлая плитка на стенах наверняка стоила целое состояние.

Закрывшись на замок и подперев на всякий случай дверь корзиной для белья, я наконец-то сняла с себя безобразные вещи и встала перед зеркалом. К моему счастью, цвет глаз практически вернулся в норму, только белки оставались слегка розоватыми, но я уже видела свою родную темно-карюю радужку. Шрамы так и не вернулись, словно в тот момент были всего лишь нарисованы на теле. Сейчас кожа казалась ровной и гладкой, правда от прошлогоднего загара, все еще державшегося на коже, теперь не осталось и следа, отчего худоба становилась еще более явной. Не было и синяков, которые просто были обязаны остаться после падения с лестницы. Но это ни то, из-за чего действительно стоило расстраиваться.

Горячий душ пришелся как нельзя кстати. Я чувствовала эти обжигающие струи и забывала обо всех несчастьях, свалившихся на мою голову. Ход мыслей замедлялся, и они уже не витали в голове в полном беспорядке. Неожиданно что-то щелкнуло, расставив все по местам. А что если Эндж действительно говорил правду? Сколько можно отрицать очевидное? Могилы, опечатанная квартира, заметка в газете, и то, что я не могла навредить ни себе, ни ему. Зная его возможности, оставалось лишь удивляться, отчего он оставил меня в живых. Возможно, это просто не входило в его планы, и стоило пересмотреть свои взгляды на произошедшее.

Я выключила воду и вышла из душа. Нельзя же было поверить ему на слово? Как всегда любил повторять мой отец – «Истина в сомнении». Мне пришлось перерыть все вокруг: полки за зеркалом, шкафчики, встроенные под раковиной, но я находила лишь неимоверное количество средств по уходу за телом и банные принадлежности, пока взгляд не натолкнулся на маникюрный наборчик. Между острой пилочкой и небольшими ножницами я выбрала последнее, проверив их на своих волосах. Тонкая прядь упала на пол, срезанная заточенным лезвием.

Встав перед зеркалом, я долго рассматривала находку. Совсем миниатюрные, чтобы причинить серьезный вред, но достаточно острые для проверки моей неуязвимости. Мне пришлось побороть внезапно вспыхнувший страх. Оказалось, что причинить себе боль намного сложнее, чем выглядело на первый взгляд. Я поднесла лезвие к шее, но почти сразу же убрала. Совсем не хотелось умереть по глупости от кровопотери, поэтому вариант перерезать вены на руке тоже отпадал. Мне не удавалось даже сделать маленький надрез на пальце. Я снова и снова подносила ножницы к руке, но не могла даже шевельнуться. Не просить же Энджа помочь мне?