Прага - [133]

— Сегодня мой третий раз здесь, спасибо нашему другу Карою. Потом я был с женщиной, мне было двадцать лет. Я знал, что смотрю театр, но от этого он был не менее чудесным. Мы все были актерами в этом удивительном театре. Но в тот второй раз я чувствовал еще кое что. Будапешту еще везло, но была война. В этой красоте, и в волнении, и в музыке оркестра тем вечером — они сидели вон там, — был привкус чего-то наподобие отчаянности. Каждый понимал, что завтра, возможно, не будет ни «Сент-Лайоша», ни вечеринок. Это чувствовалось во всем. Женщины были все так же прекрасны и смеялись, но они смеялись на капельку слишком громко Чувствовалось, что все мы несемся к концу, расходуем прекрасную жизнь, и еще пытаемся ее удержать, и показать всем, что не боимся. И оно все не кончилось на следующий день, но кончилось скоро. И — ооо, очень внезапно.

Семь тарелок застывшего куриного паприкаша, семь вялых салатов, приваленных и намоченных холодной консервированной кукурузой, три бутылки грубого вина и пять стаканов, до половины налитых теплой, с плавающим осадком, водой, добираются до стола ленивыми группами. Джон смеется, Невилл смеется, и Харви смеется, и скоро все семеро громко хохочут над тем, как одно за другим одинаковые неаппетитные блюда со стуком выбрасываются на стол.

На десерт или кофе ни у кого не хватает смелости. Чарлз платит за нетронутую еду. Но когда все выходят на кусачий ветер, и водители, притопывая, распахивают двери лимузинов, и Джон, и Невилл, и даже Харви жмут Имре руку и искренне благодарят за ужин.

Караван отбывает в казино «Хилтон» на вершине Замкового холма. Первая машина берет только Чарлза и Имре, поскольку буйная часть компании похищает единственную женщину, поклявшись устами культурного Невилла довести ее до «воистину непристойного опьянения» — план столь же замораживающе страшный, сколь и межпланетный полет. Передняя машина едет по мосту Маргариты в Буду, но не поднимается к отелю, а вместо того направляется вдоль набережной и снова пересекает Дунай, обратно в Пешт, на этот раз по Цепному мосту. Кружит по Бельварошу и опять за реку — по мосту Елизаветы. Водитель второй машины безмятежно следует за коллегой, но пассажиры-мужчины все громче протестуют, пока машина движется извилистым маршрутом туда-сюда через реку.

— Есть два человека, которых мне серьезно нужно поскорее найти, — говорит Чарлзу Имре в тишине первой машины. Сквозь чуть приспущенное стекло Имре смотрит на реку, которую ему вдруг захотелось увидеть с каждого моста, и Чарлз плотнее кутается в пальто. — У меня есть — кажется, я вам не говорил, — двое детей где-то в Будапеште. Они меня не знают. Но я хотел бы теперь, чтобы они знали, теперь у меня есть что им показать. Теперь, когда наш проект оборачивается успехом.

Чарлз сидит молча, ежась на холоде, в туго, под горло, застегнутом пальто, выслушивает странное признание и чувствует, как быстро колотится его сердце при мысли, что он просчитался хуже некуда.

— Я уверен, они будут вами очень гордиться.

— Ооо, давайте не переоценивать ситуацию, мой друг.

— Какого черта они там все ездят через реку?

— Я уверена, это очень веская причина, которая есть у мистера Хорвата и мистера Габора.

— Он заставляет вас звать его «мистер Габор»? Поверьте, вы не должны ему потакать.

— Я не видел ни одного из них с тех пор, когда им было по четырнадцать.

— Близнецы?

— Нет, не совсем.

— Так что, адвокат, в ваших школах для мальчиков всех насилуют, да?

— Верно, Харви. У нас это своеобразное посвящение. Ни разу не слышал ни слова против, старик.

— Я даже не знаю, живы ли еще их матери.

— Хотите, я наведу для вас справки, попробую их разыскать?

— Но, боже мой, неужели ваши родители не возражают? Всех ваших мальчиков употребляют — сколько? — шесть лет подряд. Ты позволишь это Сделать и с твоим сыном?

— Я же сказал, посвящение.

— Ооо, я пока не знаю. Теперь, сказав это вслух, я уже не так уверен. Пусть пока все будет, как есть. Но спасибо тебе, друг.

В «Хилтоне» слегка истеричное возбуждение по периметру игорных столов постоянно разбрасывает компанию и пересоставляет в новых комбинациях. Впечатление Джона: все вокруг заливаются о необыкновенно важных делах, и только он один остался с болтовней ни о чем. Имре и Чарлз ставят и выигрывают плечом к плечу и хотя смотрят в одну сторону (синхронно поднимая глаза от вертящейся рулетки на крупье), слегка склоняют друг к другу головы и говорят уголком рта. Харви два раза отводил Чарлза в сторонку и что-то объяснял, широко жестикулируя, а Чарлз, глядя ему в глаза, чуть заметно кивал. Кристина, которую похитителям категорически не удалось напоить, кажется, то лучится от счастья, то преисполняется мрачнейших подозрений — особенно когда Чарлз остается с Имре наедине. Чарлз и Невилл вроде бы серьезно пьют о чем-то в баре, но когда Джон подходит, выясняется, что разговор о крикете. Позже Джон видит, как Харви, едва сдерживая гнев, изливает на своего помощника неслышимые ругательства, пока их не загораживают три широких венгра бандитского вида, которые катятся к столу для блэк-джека плотной стеной с шестью рядами пуговиц.