Прачка-герцогиня - [30]

– У меня только одна-единственная добрая и верная приятельница во Франции, а именно вы, дорогая герцогиня. Я надеялся, что вы согласитесь при данных обстоятельствах прийти мне на помощь, оказав содействие, и, пожалуй, спасти меня… еще раз!

– Нет, не рассчитывайте на меня!

– Екатерина Лефевр, вспомните десятое августа! Зачем подобрали вы меня тогда, защитили от мести национальных гвардейцев, собиравшихся расстрелять меня, раненого пленника?

– Теперь уже не десятое августа, милейший граф, – с достоинством ответила Екатерина, – я сделалась супругой маршала Лефевра, герцогиней Данцигской. Я всем обязана императору. Мой муж, его верноподданный, товарищ его сражений и славы, теперь маршал императорских войск, герцог империи Наполеона; с ним он прошел все поля битв в Европе. Нам – моему мужу и мне – не подобает содействовать планам противника его величества, хотя бы он был нашим личным другом, а мы сами были обязаны ему признательностью за давние услуги: ведь если помните десятое августа, то и я не забываю ночи в Жемапе! Рассудите хорошенько, граф, и вы поймете, что требуете от меня невозможного! Я не должна знать о том, что привело вас во Францию. Честь императора, добродетель императрицы даже не могут затрагиваться в нашем разговоре.

– Значит, вы покидаете меня на произвол судьбы?

– Я советую вам уехать, вернуться в Вену, не делая попытки приблизиться к императрице.

– Это сверх моих сил. А как же кольцо?

– Доверьте его мне! Я возвращу потихоньку Марии Луизе заветную вещицу. Обещаю вам это!

И Екатерина протянула руку Нейппергу.

Он припал к ней долгим поцелуем и прошептал:

– О, благодарю, благодарю! Передайте вместе с тем императрице, что хотя я и удаляюсь, но готов спешить к ней по первому зову, по первому знаку.

– Я исполню ваше поручение, граф, но полагаю и надеюсь, что императрице никогда не понадобится напоминать вам ваше сегодняшнее обещание и прибегать к вашей преданности.

– Как знать, герцогиня, почва подрыта под стопами вашего государя.

– Мина взорвется без вреда для Наполеона, победа покровительствует ему! Посмотрите на его трон, окруженный коленопреклоненными королями. Кто осмелится прорваться за эту ограду венценосных караульных, стоящих на часах со скипетрами?

– Распростертые в прахе короли поднимутся и отомстят за то, что им так долго пришлось гнуть спину. Мне известно многое, милая герцогиня. Венский двор выдал мне свою тайну. Пусть ваш император остерегается! Гроза идет, скоро грянет гром.

– Если бы роковая буря и угрожала императорскому трону, то не из Вены ударит она, я полагаю. Ведь ваш император приходится тестем нашему.

– Мой государь никогда не принимал всерьез сближения с Наполеоном. Он пожертвовал родной дочерью, чтобы сохранить несколько своих провинций. Этот брак, заключенный из политических целей, может быть и расторгнут с помощью политики. Пока Наполеон будет скакать с победой на крупе своего коня, к нему будут относиться по-прежнему как к зятю Франца Второго, но стоит ему пошатнуться, вылететь из седла и скатиться в канаву побежденным, как все пойдет прахом. Когда он захочет встать на ноги, то царственный тесть протянет ему не руку, а шпагу острым концом. Франц поступит так, как поступят повелители России, Пруссии, Англии. Вот его настоящие союзники, настоящая родня. Он никогда не расстанется с ними и поможет им доконать поверженного Наполеона. Поэтому повторяю вам снова: уверьте императрицу, что в день несчастья, который я предвижу, она увидит меня спешащим к ней, чтобы пролить за нее кровь, пожертвовать ей всю мою жизнь.

– Однако у вас мрачные предчувствия, Нейпперг! К счастью, ничто не предвещает здесь их подтверждения. Не забывайте, что Наполеон по-прежнему могуществен, что его трон не опрокинут, что его охраняют преданные слуги, готовые безжалостно покарать того, кто позволит себе бродить вокруг императрицы, подстерегая ее. Такому человеку не будет пощады: приказы на этот счет даны самые строгие.

– Я знаю, – с улыбкой ответил Нейпперг, – первый телохранитель Наполеона – мамелюк Рустан. Но, как ни окружай он себя восточными янычарами, чтобы сторожить свою особу и свою жену, все-таки его дворец – не гарем турецкого султана. Там не схватят человека, чтобы заткнуть ему рот и утопить в Босфоре!

– Не шутите ни с ревностью Наполеона, ни с палашом Рустана.

– Мне известно, что Наполеон посадил за решетку, замуровал Марию Луизу. Он держит ее взаперти, точно одалиску. Я знаю, что каждому мужчине, не исключая заслуженных офицеров, не исключая его лучших друзей: Бертье, Камбасереса, Лефевра, Коленкура, запрещено являться на половину императрицы иначе как по приглашению и в сопровождении самого Наполеона. Я знаю также слепую преданность мамелюка: он убил бы родного отца, если бы нашел его вопреки данному приказу в коридорах дворца. Но я принял свои предосторожности, я сделал себя неприкосновенным!

– Как это неприкосновенным?

– Не объясняя австрийскому императору настоящую цель моей тайной поездки во Францию, я сообщил ему в частном разговоре, что увижу императрицу в Париже, в Сен-Клу, в Компьене, что я свободно побеседую с ней и Мария Луиза сможет сообщить мне без свидетелей, счастлива ли она, хорошо ли обращается с нею Наполеон.