Позже - [13]

- Кого? - Спросил я. - Кого он убил?

- Как скоро мы туда доберемся? - спросила мама. У нее не было ни малейшего интереса к Бомбиле; у нее была своя рыба, которую нужно было поджарить.

- Парня, который совершил ошибку, пытаясь воспользоваться одной из немногих оставшихся на Манхэттене телефонных будок, - сказала Лиз, игнорируя мою мать. - Саперы считают, что бомба взорвалась в ту же секунду, как он снял трубку. Две динамитные шашки…

- Нам обязательно об этом говорить? - спросила мама. - И почему все эти чертовы светофоры красные?

- Две динамитные шашки, приклеенные скотчем под маленьким выступом, куда люди могут класть сдачу, - продолжала Лиз, ничуть не смутившись. - Надо отдать ему должное, Бомбила - изобретательный СУКИН сын. Они собираются собрать еще одну оперативную группу - уже третью с 1996 года, - и я постараюсь в неё попасть. Я уже была в последней, так что у меня есть шанс, я могу поучаствовать сверхурочно.

- Зеленый свет, - сказала мама. - Двигай.

Лиз нажала на газ.

11

Я все еще доедал картошку фри (к тому времени уже остывшую, но я не возражал), когда мы свернули на маленькую тупиковую улочку под названием Булыжный переулок. Возможно, когда-то здесь и были булыжники, но теперь здесь был просто гладкий асфальт. А вот дом в конце переулка представлял собой настоящий Булыжный коттедж. Это был большой каменный дом с причудливыми резными ставнями и мхом на крыше. Вы слышите меня, мхом. С ума сойти, да? Там были ворота, но они были открыты. На столбах ворот, из того же серого камня, что и дом, висели две таблички. Одна гласила: НЕ НАРУШАЙТЕ ГРАНИЦЫ, МЫ УСТАЛИ ХОРОНИТЬ ТЕЛА. Другая, с изображением рычащей немецкой овчарки, гласила: БЕРЕГИТЕСЬ БОЙЦОВОЙ СОБАКИ.

Лиз остановилась и посмотрела на мою мать, подняв брови.

- Единственное тело, которое Реджис когда-либо хоронил, был его любимый попугай Фрэнсис, - сказала мама. - Назван в честь исследователя Фрэнсиса Дрейка. И у него никогда не было собаки.

- Аллергия, - сказал я с заднего сиденья.

Лиз подъехала к дому, остановилась и выключила мигалку на приборной панели.

- Двери гаража закрыты, и я не вижу машин. Как думаешь, здесь есть кто-нибудь?

- Никого, - ответила мама. - Его нашла экономка. Миссис Куэйл. Давина. Она и садовник на полставки составляли весь его штат. Милая женщина. Она позвонила мне сразу после того, как вызвала скорую. Скорая помощь навела меня на мысль, а уверена ли она, что он действительно мертв, но она сказала, что это так, потому что, прежде чем работать на Реджиса, она работала медсестрой в доме престарелых, но, как бы там ни было, он все равно должен был сначала попасть в больницу. Я велела ей идти домой, как только тело заберут. Она была очень напугана. Она спросила о Фрэнке Уилкоксе, бизнес-менеджере Реджиса, и я сказала, что свяжусь с ним. Со временем я это сделаю, но в последний раз, когда я разговаривала с Реджисом, он говорил мне, что Фрэнк и его жена находятся в Греции.

- А пресса? - спросила Лиз. - Ведь он был автором бестселлеров.

- Господи, я не знаю, - мама дико огляделась, словно ожидая увидеть репортеров, прячущихся в кустах. - Я никого не вижу.

- Возможно, они еще не знают, - сказала Лиз. - Если они узнают, если услышат по радиосвязи, то сначала поедут за полицейскими и медиками. Тела здесь нет, значит, и новостей тоже. У нас есть немного времени, так что успокойся.

- У меня есть брат, который, возможно, будет жить в спецучреждении в течение следующих тридцати лет, и мальчик, который, возможно, захочет когда-нибудь поступить в колледж, так что не говори мне, чтобы я успокоилась. Джейми, ты его видишь? Ты ведь знаешь, как он выглядит?

- Я знаю, как он выглядит, но я его не вижу, - сказал я.

Мама застонала и хлопнула ладонью по своей бедной спутанной челке.

Я схватился за дверную ручку, и, к моему удивлению, ее там не оказалось. Я сказал Лиз, чтобы она меня выпустила. Мы все вышли.

- Постучи в дверь, - сказала Лиз. - Если никто не ответит, мы обойдем дом и поднимем Джейми, чтобы он мог заглянуть в окна.

Мы могли это сделать, потому что все ставни - с вырезанными на них причудливыми маленькими декоративными фигурками - были открыты. Мама бросилась к двери, и на мгновение мы с Лиз остались одни.

- Ты же на самом деле не можешь видеть мертвецов, как парень в том фильме, правда, Чемпион?

Мне было все равно, поверит она мне или нет, но что-то в ее тоне - как будто все это было большой шуткой - меня разозлило.

- Мама рассказала тебе о кольцах миссис Беркетт, не так ли?

Лиз пожала плечами.

- Возможно, это была удачная догадка. Ты случайно не видел по дороге сюда мертвецов?

Я сказал, что нет, но это трудно понять, пока вы с ними не поговорите... или они не поговорят с вами. Однажды, когда мы с мамой ехали в автобусе, я увидел девушку с такими глубокими порезами на запястьях, что они выглядели как красные браслеты, и я был почти уверен, что она мертва, хотя она и близко не была такой мерзкой, как человек из Центрального парка. И как раз в тот день, когда мы выезжали из города, я заметил старую женщину в розовом халате, стоявшую на углу Восьмой авеню. Когда зажегся зеленый свет, она просто стояла и смотрела по сторонам, как турист. У нее в волосах были эти цилиндрические штуковины. Она могла быть мертвой, но она также могла быть живым человеком, просто бродящим вокруг, как, по словам мамы, иногда делал дядя Гарри, прежде чем ей пришлось поместить его в то первое спецучреждение. Мама рассказывала мне, что когда дядя Гарри начал это делать, иногда в пижаме, она перестала верить, что он может поправиться.