Позывные дальних глубин - [21]

Она сокрушенно вздохнула и, высвободив руку, легонько шлепнула его ладонью по шапке, мол, что с такого балбеса взять…

Егор успокоился. Он сообразил, что Кузьма отнюдь не был безоглядно влюблен в эту военторговскую «фею», как это отчего-то казалось Вадиму. В их отношениях угадывалось нечто дружеское, ни к чему не обязывающее влечение. Во всяком случае, влюбленные так бы запросто себя не вели.

Как только вышли на улицу, Непрядов раздосадованно сказал дружку:

— И на кой хрен, позволь всё же спросить, сдалась тебе эта бывшая «бедная девушка»? Решительно не понимаю. Ну, что тебе до неё, а ей — до тебя?

— Да понимаешь, Егорыч, — признался Кузьма. — Мне у нее просто хорошо бывать, без всякой там задней мысли. Баба она простая, радушная. Вот и всё! Понимай это как знаешь.

— Я понял бы тебя, будь ты холостым. Но как же Регина, дети?!..

Кузьма нахмурился и с раздражением сказал:

— Да что она, понимаешь, взъелась-то? Ведь ничего ж такого меж нами не было и нет. Ну, заглянул к Ирке разок-другой. Так ведь командир приглашал компанию им составить. Не мог же я отказаться, невежливо как-то.

— Какой это ещё командир?

— Да мой прежний, Валерка Муранов.

— А, тот что в академию подался, — уразумел Егор и при этом подумал: «Ай, да Ирина Марковна! Теперь понимаю, зачем далась ей эта академия… Кузьма тут, кажется, и вправду не при чём».

Лично Непрядов не знал командира лодки, с которым служил Кузьма. Однако со слов других был достаточно наслышан о Муранове. Личность эта, судя по всему, в бригаде была заметная. За ним сохранялась репутация довольно деятельного и перспективного офицера, хотя и бесшабашного, что, впрочем, не слишком ему вредило, поскольку он всё же холостяковал и по натуре считался человеком общительным, весёлым. Такие, как он, женщинам нравились. И не такой уж большой секрет, что Ирина Марковна имела на Муранова вполне определённые виды. А иначе какой резон в том, чтобы разводиться со своим прежним мужем — мичманом, который души в ней не чаял.

Вообще-то, Егор небольшой был охотник до разного рода пересудов, которые гуляли по поселку. Во всей этой истории его заботила лишь судьба Кузьмы, вплетавшаяся каким-то странным образом в отношения между Мурановым и Ириной Марковной. Чувствовалось, что дружок темнил и что-то недоговаривал.

Они подошли к дому Кузьмы. Тот предложил зайти к нему, чтобы «для лакировки» выпить по глотку «Кровавой Мэри» — смешанного с томатным соком спирта. Но Егор на это лишь показал кулак. Ходить по утрам на службу с больной головой было не в его правилах.

— В общем, так, — решительно сказал, — С твоими левыми «заходонами» как-нибудь потом разберёмся. А вот как со службой быть?

— Не понял, — насторожился Кузьма. — Служу ведь пока.

— Да разве это служба? Мы её, помнится, только на лодках для себя искали.

— Рад бы в моря как в рай, да комбриг за грехи не пускает, — со вздохом признался Кузьма.

— Что-то с этим надо делать, — настаивал Егор.

— Да что я могу, если меня поуши задвинули в дерьмо?

— Ну, раз ты не можешь, так я кое-что могу, — и Непрядов распорядился сухим, властным тоном. — Завтра после ужина быть в кабинете торпедной стрельбы. Придётся тебе мозги там освежить, пока они совсем от безделья не прокисли. Прошу не опаздывать и… будь здоров!

Кузьма собрался выслушать хоть какие-то соображения на свой счёт, но Егор повернулся и зашагал под уклон улицы к своей пятиэтажке, не оборачиваясь и не сомневаясь в том, что собирался предпринять.

6

По-разному возвращается к людям их далёкое прошлое. Одни с ностальгией вспоминают о счастливых годах, когда избыток сил и полноту чувств некуда было девать. Другие с грустью перебирают памятные камешки несбывшихся надежд, упущенных возможностей и разочарований, пеняя при этом на кого-то, если не на самих себя. А иные вообще предпочли бы не ворошить былое, поскольку в нём много такого, что кровоточит в памяти незаживающей раной — независимо от того, сколько бы ни прошло лет.

Егор полагал, что в его судьбе от прошлого всего скопилось поровну, как благоприобретений, так и потерь, и потому он не считал себя закомплексованным. И всё-таки однажды произошло нечто такое, что нарушило это устоявшееся равновесие.

Случилось так, что кому-то из старших офицеров бригады необходимо было в срочном порядке отправиться в Севастополь, чтобы по разнарядке главкомата принять в тамошнем учебном отряде новое пополнение для экипажей лодок. Кандидатуру Непрядова для этих целей посчитали в штабе самой подходящей, поскольку его субмарина вставала на двухнедельный планово-предупредительный ремонт. Да Егор и сам против такой командировки, разумеется, ничего не имел против. Подумалось, в кои-то годы снова придётся побывать в городе своего раннего детства, о котором он всегда вспоминал с тёплой грустью.

Непрядову поручалось просмотреть личные дела и подобрать нужных специалистов, которым предстояло заменить уходивших в запас моряков. В помощь, как полагается, выделили мичмана и двух старшин. Они должны были сопровождать молодых подводников на Севера, к месту их новой службы.

Два дня прошли в неизбежной канцелярской суматохе, когда нужно было на всех четверых выписывать аттестаты и проездные документы, доставать билеты на прямой авиарейс, чтобы следовать без пересадки. Но самому Егору не так уж и много выпало хлопот, поскольку его помощник, мичман Капуста, оказался довольно разворотливым и хватким парнем. Он всё сделал и всё устроил как нельзя лучше. Даже авиабилеты, столь дефицитные на Северах в начале июля, умудрился-таки раздобыть через знакомую аэрофлотовскую кассиршу без излишней мороки и нервотрёпки.