Позывной «Леший» - [56]

–  Приехали… – тронул меня за локоть Хорст. – Устали, господин полковник? Может, отдохнуть хотите? Я прикажу подать ужин на час позже…

–  Нет. Спасибо… Пусть фрау Роза заварит мне кофе. Большую чашку и покрепче.

Англичанин смотрел на меня с таким удивлением, будто видел перед собой другого человека. Я даже машинально пощупал лицо. Нет, мое вроде, чуть зарос с утра, но так чтоб уж слишком – нет, не изменился. Только потом сообразил, что отвечал на вопрос на немецком. Похоже, начался следующий этап внедрения. И я теперь мог не только понимать чужую речь, но и немного разговаривать. Спасибо… Вовремя.

* * *

Во дворе генеральского дома меня ожидала еще одна гротескная картина, невозможная еще вчера. На крыльце, сидя в плетеных креслах-качалках, беседовали фундаментальная экономка генерала Генриха фон Трескова и мой капитан Митрохин. Да так мило беседовали, что на наш приезд почти не обратили внимания. Во всяком случае Василий Степанович точно проигнорировал бы. Но Розалия Карловна не могла себе такого позволить. К машине не выходила, но с кресла поднялась и изобразила книксен.

Митрохин недовольно оглянулся, но тоже соизволил вылезти из плетеной качалки и неторопливо зашагал навстречу. Интересно, о чем же они беседовали, если он считал разговор более важным, чем рассказать мне о том, как прошла подготовка к "совместной" с гестапо диверсии.

–  Гутен абенд, – поздоровался Хорст со всеми сразу и тут же изложил экономке мое пожелание.

–  Кофе? В большую чашку?.. – возмущенно фыркнула Роза Карловна, всем видом демонстрируя, что германскому офицеру не пристали манеры простолюдина.

И тут меня накрыло. Не знаю, что именно сорвало резьбу, странное поведение Митрохина, отлично понимающего, что я волнуюсь за парней, отправившихся на задание, но даже не подавшего знака, что все в порядке. Или вот это пренебрежение со стороны мужеподобной бабы, работающей на бог весть чью разведку, а то и на несколько сразу. Нестыковка в завершающей стадии операции, которую я никак не мог решить. А, может, все вместе. Плюс постоянно маячащая на периферии мысль, что на самом деле я лежу на мокром асфальте, разбившись при падении, и все это лишь плод воображения моего угасающего сознания.

В общем я выскочил из машины и так шваркнул дверцей, что чуть окно не вылетело.

–  Вы не знаете, как сделать большую чашку кофе?! – заорал, даже не пытаясь сдерживаться. – Так я объясню! Сварите три… нет – четыре обычных порции. А потом налейте все в одну чашку! Нет таких больших чашек? Плевать! Налейте в пивную кружку! Все понятно? Или повторить?…

Последние слова я уже не прокричал, а произнес свистящим шепотом. Словно, потерял голос.

–  Яволь, гер штандартенфюрер! – побледнев, торопливо ответила экономка, и мигом пропала за дверью.

–  Эй, дружище! Что случилось? – неуверенно улыбнулся Хорст.

Митрохин тоже наконец-то соизволил сойти с крыльца и уже открывал рот, чтобы что-то сказать.

–  Смирно! Как обращаетесь к старшему по званию?! Здесь вам что, сбор коммунистической ячейки?! Бардак!

Капитан с англичанином переглянулись, но пререкаться не стали. Изобразили стойку "смирно".

Я хотел еще что-то прорычать, но заряд ярости закончился так же внезапно, как появился. Меня слегка качнуло, а в голове загудел шмелиный рой.

Товарищи это заметили и, не сговариваясь, подхватили меня под руки.

–  Все в порядке? – спросил Митрохин. – Как ты себя чувствуешь?

–  Нет… Извините… Последствия контузии… Сам не понимаю, что на меня нашло.

–  Бывает… – посочувствовал англичанин. – Никто не железный… Пошли, приляжешь… Пока кофе сварится.

–  А, может, водичкой студеной из ведра окатить? – предложил капитан.

–  Ну, да… Любимое занятие всех полковников германской армии… – проворчал я. – Может, мне еще на балалайке "Калинку" сбацать?

–  Ехидничает… – констатировал Митрохин. – Значит, будет жить. Кстати, командир, а ты неплохо шпрехаешь… Прикидывался, проверял?

–  Долго объяснять… Да, шо вы меня, как девицу тискаете?.. – освободился из их рук. – Не калека. Сам дойду…

Вообще-то, пришли уже. Поскольку о самостоятельности я вспомнил буквально перед дверью в комнату, где мы с Митрохиным спали прошлой ночью. Открыл дверь и уже шагнув через порог, развернулся.

–  Ладно, парни… Дайте мне один час… Реально, голова, как чугунное ядро, – потом взял капитана за ремень. – Только сперва скажи, как у тебя?

–  Да все пучком, командир… Проинструктировал. Вместе съездили в особняк. Там Адольф отдал приказ своим дуболомам. Загрузились в грузовик и уехали. Старшина лично пообещал, фрицев там оставить. Так что, ждем к рассвету… Пока туда, пока дело сделают… Ну и обратно… Не бери в голову. Отдыхай…

–  Спасибо… Еще раз извините, парни… реально, что-то в мозгах заклинило.

–  Переключится тебе надо, Иоганн… Хоть на час перестать думать о деле. Постарайся вспоминать что-то хорошее. А когда проснешься, голова как швейцарские часы заработает.

–  О рыбалке подумай… – прибавил от себя Митрохин. – Прикинь. Речка, зорька, первая поклевка…

–  Ага, а еще о танцах в клубе, и о том, как девчонку до этой самой зорьки домой провожал, – проворчал я.