Позывной «Леший» - [44]

–  Договорились… – прижал ладонь к груди немец. – Другому бы не обещал, но для вас, сохраню в первозданном виде.

Громкий смех подтвердил, что договоренность достигнута.

–  Отлично… – повторил я англичанину, недоуменно оглянувшегося на хохот, доносящийся из "Хорьха". -Генрих, я вот еще о чем подумал. Мне бы тоже не помешало переодеться. Все же рядовой, в компании офицеров…

–  Желаете штатский костюм?

–  Нет… Слишком часто придется вынимать документы. А вот мундир… Скажем, оберштурмфюрера… думаю, будет в самый раз. Стоя у вас за спиной, я вообще стану невидимкой, а в ваше отсутствие – благодаря очарованию Адель.

Идею англичанин оценил, и мы вернулись в магазин. И пятнадцать минут спустя, я уже красовался в новенькой форме.

–  О! – весело воскликнул гестаповец. Найдя общий язык с Митрохиным, Адольф с ходу предложил принять еще по паре капель и теперь пребывал в приподнятом настроении. – Господин Иоганн. Как это понимать? Вас повысили? Или понизили? Тои, тои, тои…

–  На рассмотрении, – вместо меня ответил Хорст, одновременно придерживая дверцу. – Поехали… Весельчак…

Дальнейшая дорога сюрпризов не преподнесла. Как и предупреждал Зельтцер, у самого подножья горы, откуда уже виднелись башни замка, стоял первый пост. Деревянная будка, шлагбаум, оборудованная из мешков с песком пулеметная точка. Возле будки полугусеничный бронетранспортер SdKfz 251. Sonderkraftfahrzeug 251, он же "Ганомаг". А это еще, как минимум, один пулемет…

Один человек в кузове броневика, двое – за бруствером. Еще двое возле шлагбаума. Завидев приближающиеся автомобили, солдаты подтянулись и насторожились. Автоматчики заняли места по обеим сторонам дороги, так чтоб не мешать друг другу. Старший поста – унтершарфюрер, держа правую руку на кобуре, шагнул вперед и подал знак левой остановиться.

Но, увидев, кто сидит в первой машине, и наверняка, узнав начальство, он быстро шагнул в сторону и вскинул ладонь в нацистском приветствии. За мгновение до этого подав сигнал подчиненным, поднять шлагбаум.

–  Останови машину… – попросил я Хорста.

Англичанин скомандовал шоферу. Тот притормозил. Наш маневр заметил и водитель гестаповца, так что остановились мы почти одновременно.

Я выбрался наружу и небрежно привалился к дверце. Адель выйти помог Хорст. По пути, девушке вкратце была изложена легенда о моей контузии, так что молчаливость "главного" начальника больше не вызывала вопросов. Что было вполне понятно, если вспомнить о ранениях ее отца.

А остановить машину я попросил, поскольку, примерно на нечто подобное рассчитывал и разработал совместно с Митрохиным, очередную заготовку.

–  Что случилось? – гауптштурмфюрер направился к нам, но капитан его опередил его. – Почему остановились?

–  Вы спрашиваете, что случилось, дружище? Давайте я сам вам объясню. А если будет мало, штандартенфюрер добавит… – и не давая произнести гестаповцу ни слова, рявкнул: – Унтершарфюрер! Ко мне!

Тот подбежал трусцой, немного растерялся, видя что перед ним всего лишь лейтенант, но так как гауптштурмфюрер молчал, вскинул руку и доложил:

–  Унтершарфюрер Гольдман, господин лейтенант.

–  Вы старший наряда?

–  Яволь, господин лейтенант.

–  Тогда доложите, почему нарушаете устав?

–  Виноват, господин лейтенант! – вытянулся в струнку унтер.

–  Это само собой… Но я жду объяснений… Почему не были остановлены машины и не проверены документы у пассажиров. Разве мы въезжаем не на закрытую территорию?

Гольдман неуверенно поглядел на гестаповца.

–  Так это… Вы же с господином гауптштурмфюрером. А его я знаю в лицо. И водителя… Да и машину тоже.

–  Это вопиющее нарушение устава, унтершарфюрер. Но, на первый раз я ограничусь устным взысканием. Объяснить за что?

–  Если не затруднит, господин оберштурмбанфюрер… – недовольно проворчал гестаповец. Обращением по званию подчеркивая, что ему не нравится, когда при нем распекают его же подчиненного. А заодно, желая приободрить унтера. Мол, не дрейфь, командир своих в обиду не даст. Вот только результата достиг противоположного. Услышав, кто перед ним, бедняга аж позеленел.

–  Машины надо останавливать, а документы требовать потому, что вы не можете знать, по собственной воле едет на объект ваш командир или его захватили диверсанты и держат под дулом пистолета! Понятно?

–  Яволь!

–  Ладно, ладно… – убавил жести в голосе Митрохин. – Понимаю, что мы в глубоком тылу, а не рядом с фронтом. Тем более, доктор Геббельс обещал, что ни одна нога вражеского солдата не ступит на священную землю Германии. Но… бдительность еще никому не навредила. Порядок прежде всего!

–  Яволь! – щелкнул каблуками унтершарфюрер, шагнул назад и достал из кобуры пистолет. – Ваши документы господа!

Зельтцер громко икнул, дернулся к собственной кобуре, но автоматчики, подчиняясь только непосредственному командиру, дружно передернули затворы. Пришлось вмешаться.

–  Ахтунг!

А когда все головы повернулись в мою сторону, я неторопливо поаплодировал.

–  Браво!

Потом пробормотал Хорсту.

–  Поощри старшего. Заслужил.

И уже тот произнес.

–  Взыскание снимается. Унтершарфюрер Гольдман, благодарю за службу. Гауптштурмфюрер, проследите, чтобы представление о присвоении очередного звания не задержалось в вашей канцелярии.