Позови меня… - [16]

Видела, как БТ45 взглядом сжигал предметы и горит сам, живьем, в этом пламени, как ТЛ72 разрывает тело одного из Низших на ошметки, не притронувшись пальцем, а ОН32 сдирает с себя кожу и обрастает новой, меняет ее, как рептилия.

Когда Фир поворачивал регулятор на компьютере в моей камере, я словно проходила сквозь стены, оказывалась в таких местах, о существовании которых не подозревала. На обшарпанных улицах с разбитыми фонарями, где в сумраке скользили жуткие, объемные тени в поисках плоти, как голодные хищники. Я слышала леденящие душу крики, видела море крови и истерзанные тела. Видела существ, совершенно не похожих на нас, настолько отвратительных, что кровь стыла в жилах, и я беззвучно кричала от ужаса. Шла через языки пламени, обжигая босые ноги, заглядывала в окна заброшенных домов, спотыкалась о кости на развороченном кладбище… а иногда… это было самым невыносимым — я видела живых людей. Так похожих на нас. Но они выглядели иначе, они держались за руки, прижимались друг к другу, и смеялись. Смех. Я никогда в жизни не смеялась. Мне хотелось понять, что делает их счастливыми, что заставляет светиться их глаза, иначе, чем мои или любого из нас. Оказывается, смотреть на чужое счастье невыносимо, когда ты сам одинок и никому не нужен. Счастье… я даже не знала, каким оно бывает. Я словно шла сквозь них, сквозь этих людей, слышала биение их сердец, чувствовала дыхание, видела мир их глазами — полный разных оттенков, запахов, звуков, и вдруг в это счастье врывались тени в черном, топтали цветы, убивали их детей, насиловали их женщин. Грязно, грубо, отвратительно, жутко. Уродливо до тошноты. Раздирали их плоть… и я видела, как разбивается счастье, рассыпается, превращаясь в пепел, насколько оно хрупкое. Видела, как смех на их лицах превращается в гримасы боли и ужаса, мне становилось страшно. Жутко. Лучше жить в боли, в одиночестве, быть никем, не знать, что значит потерять. Я кричала и рыдала, открывала глаза и находила себя на полу или у стеклянной стены, прижатой к ней заплаканным лицом. Неужели это то, что происходит вне Острова? Неужели это происходит на самом деле?

Что я вижу?… Куда меня отправляют каждый день, зачем меня мучают и заставляют переживать все это снова и снова?

А потом нас выводили на улицу, и я видела лица остальных — они были такими же безмятежными, как и утром, а у меня в ушах и перед глазами стояли жуткие крики, треск разрываемой плоти, плач младенцев и их матерей, черные сапоги, мнущие цветы, и запах смерти, который заглушает сладкий аромат счастья вонью разлагающейся плоти… Как там, за Оврагом в пустыре, где валяются кости непохороненных Низших.

Мне так хотелось верить, что это и есть кошмары, пусть все, что я вижу, не происходит наяву. Я умоляла об этом кого-то… не знаю кого. Нас не учили вере. Страх сковал мое тело, когда я впервые поняла — никто из наших не помнит, что вообще посещал корпус без окон. Безымянный блок, охраняемый псами и обнесенный высокими стенами с колючей проволокой.

Я смотрела на Фира и чувствовала, что он догадывается о том, что я не такая, и он жаждет, чтобы я выдала себя хотя бы чем-то. Но не может доказать… а еще я боялась, что это и есть тот самый брак, за который становятся Низшими, и, если кто-то узнает об этом — меня изгонят.

— Вечером состоится инициация. Всем быть готовыми. Нейл Мортифер посетит нас. Наш Хозяин.

Это всегда случалось неожиданно. Не было определенного дня, определенного часа, но именно в эту секунду я почувствовала, как сердцебиение изменилось. Каждый удар намного громче, сильнее, до невыносимости. Дыхание участилось. Мгновенная реакция просто на упоминание о нем. Вместо столовой бросилась к себе в комнату, отодвинула тумбу у кровати и лихорадочно сосчитала крестики на стене, выцарапанные шпилькой для волос — тринадцать. На месяц дольше, чем в прошлый раз. Придвинула тумбу обратно и замерла, пытаясь справиться с волнением. Ближе, ровно на пять шагов, и я смогу видеть его лицо. Пять шагов от моего безумия. Раз… два… три… четыре… пять. Как мало и бесконечно много. Пропасть, длиной в вечность, пропасть, длиной в «никогда».

Бросилась к зеркалу. Я почти не смотрелась в него, потому что ненавидела ту, кого видела там. Потому что она была никем — НМ13, бесконечно далекой от Нейла Мортифера, настолько далекой, что могла только надеяться увидеть его с расстояния пяти шагов, а не десяти, и ради этого можно прождать еще год. А еще я понимала, что и это противоестественно — дикое чувство, которое во мне вызывало просто его имя… Нейл… Н — е–й — л… Есть что-то красивее сочетания этих звуков? Нееейл. Как же мне хотелось научиться писать его, читать, выводить рядом с крестиками и проводить по буквам подушечками пальцев, словно прикасаясь к нему. Засмеялась, глядя на свое отражение, — ты можешь только мечтать увидеть его вблизи, а прикасаться такой, как ты, к нему не положено. За это тебе отрубят пальцы, как одному из Низших, когда посмел тронуть Фира… точнее, схватить за плащ.

Мне исполнилось семнадцать, и я уже отдавала себе отчет в том, что именно я чувствовала к нему. Нас учили тому, что значит секс и как можно его использовать против врага. Мы идеальные машины для исполнения чужих желаний, и секс — это средство достижения цели. Но нам всем запрещалось пробовать это на практике, только после того, как нас изберут, мы могли получить задание, где, возможно, пригодились бы все познания в этой области. Для этого наши тела должны быть целомудренными. Возможно, наши способности вообще несочетаемы с сексом, и какой-либо из индивидуумов может испытать возбуждение, а это навредит его возможностям, исказит их.