Познер о «Познере» - [45]
В. ПОЗНЕР: Ты себя называешь с некоторой гордостью реакционером.
A. КОНЧАЛОВСКИЙ: Ну, это я с иронией. С гордостью я могу сказать, что я консерватор. Я называл себя реакционером, потому что у нас консерваторов всегда сразу относят либо к «фашистам», либо к «реакционерам».
B. ПОЗНЕР: Еще ты говоришь, что человек не изменился за три тысячи лет, он все такой же, и «им, человеком, по-прежнему движут секс, жадность, страх за собственную жизнь. Ограничивают человека только государство и полиция. Если их убрать, он станет животным. Мы не готовы к свободе и демократии». Вот «мы» — это кто? Человечество вообще, в том числе Андрей Сергеевич Михалков?
Или только Россия? Или исключая Андрея Сергеевича Михалкова? Кто именно не готов к свободе и к демократии?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Смотри, как интересно. Пятнадцать лет назад это могло относиться к России. Были иллюзии, что у нас зарождалось то, что называется демократией, хотя никто не знал, будет ли она давать правильные ростки. Оказалось на сегодняшний день, что к свободе не готовы и западные страны, причем самые развитые. И они вдруг почувствовали, что им нужно включить тормоза государства. Им требуется то же самое, что и нам — чтобы государство тормозило. Но что? Что тормозить надо? Жадность! Государство главным образом ограничивает человеческую жадность, помимо инстинктов. А то, что человек не изменился — любую хронику откройте и увидите там подтверждение. Есть такой чудный философ — Джон Грей. Он написал прекрасную вещь, которая произвела на меня большое впечатление. Он сказал: то, что по спирали развивается не только знание, но и человеческая этика — это иллюзия прогресса. Это ошибочно. Знание аккумулятивно, с каждым годом человек все больше расширяет знания, но этика остается такой, какой была тысячу лет назад — либо есть у человека божественная сила прощения и добра, либо ее нет. И если мы вспомним фотографии из иракской тюрьмы «Абу-Грейб», то поймем, что за пять часов можно превратить в животного не только узника, но и его надсмотрщика. Нужно всегда быть начеку и думать о том, что человек в состоянии стать животным, и очень быстро. Он даже хуже, чем животное, — как у Шекспира сказано. «Я хуже, потому что у меня нет чувства сострадания» (это в «Макбете»).
В. ПОЗНЕР: У тебя довольно интересный взгляд на свою родину. Ты говоришь: «Мы не понимаем, что такое демократия, не понимаем, что в нашей стране она невозможна. Нельзя говорить об ущемлении демократии в России, потому что ущемлять пустоту невозможно». И еще: «Запад думает, что мы европейцы. На самом деле мы по территории — европейцы, по ментальности мы — не европейцы. У нас есть тенденция к обожествлению власти, поскольку это византийская религия — власть от Бога. У нас тенденция всегда слушаться начальника, и начальник должен быть один. У нас тенденция к вертикали, потому что если нет вертикали — все разваливается. Недаром Струве, по-моему, говорил, что Россия должна быть в подмороженном состоянии, иначе она стекает со стола». Все так?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Конечно.
В. ПОЗНЕР: Твердая рука — это то, что нужно России?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Что значит «нужно»? Она возникает сама собой.
В. ПОЗНЕР: Но она возникает из российского менталитета, культуры и прочего. При этом ты говоришь, что ее не надо бояться. Твоя цитата: «Она может быть очень благотворна. Есть вещи гораздо важнее, чем пресловутая свобода. Думаете, если человеку предложить ввести цензуру и определенные ограничения, а взамен дать ему 3000 долларов зарплаты, социальные гарантии и чистые туалеты, он не согласится? Я сомневаюсь». Скажи, пожалуйста, Андрон, а ты согласишься на то, что тебе дадут 3000 долларов, у тебя будут чистые туалеты, социальные гарантии, но насчет свободы — извини, старик?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Нет. Не соглашусь.
В. ПОЗНЕР: А почему остальные согласятся?
А. КОНЧАЛОВСКИЙ: Потому что человеку нужна прежде всего стабильность. Мне стабильность не нужна — я ее себе обеспечил. Моя стабильность — это то, что я могу сделать, обеспечить себя своим трудом. У меня нет капиталов, я ничем не владею, но своим трудом я себя обеспечиваю. Я же не говорю, что это прекрасно, я не говорю, что это необходимо. Замечательный русский марксист Плеханов предупреждал Владимира Ильича, что в России не созрели еще исторически подходящие объективные условия. Что такое «объективные условия»? Многие об этом не задумываются. Но что такое основа демократии? Основа демократии — это правосознание гражданина. Где возникло правосознание, и кто такой носитель правосознания в Европе? Мы все время на Европу смотрим, мы же не смотрим на Китай или на Японию, где, кажется, есть видимость демократии, буржуазия. В Европе в XII–XV веках возникла буржуазия. Буржуазия — это человек, который умеет ткать, либо врачевать, либо делать что-то из мрамора. Ремесленник, который своим трудом заработал не только на пропитание, но и создал рынок — у него возникли деньги, и он стал независим от герцога или феодалиста. Поскольку он стал независим экономически, он стал еще давать деньги в долг, образовал гильдии, а потом сказал: «Дайте мне политическую свободу». Отсюда в XIV веке и началось развитие того, что можно назвать правосознанием. В России же. Пайп замечательно написал о том, что в России не было буржуазии, не возникло. Две попытки создания буржуазии были утоплены в крови — в Пскове и в Новгороде. Я вообще тоскую по буржую — не по тому, которого описывал Маяковский, а по тому, который своим трудом каждый день. Вот возьми европейский ресторан и наш — богатый человек, открывший у нас ресторан, станет там работать? Он наймет двадцать пять сотрудников и будет считать деньги. В этом разница.
Книгу «Прощание с иллюзиями» Владимир Познер написал двадцать один год тому назад. Написал по-английски. В США она двенадцать недель держалась в списке бестселлеров газеты New York Times. Познер полагал, что сразу переведет свою книгу на русский, но, как он говорил: «Уж слишком трудно она далась мне, чуть подожду». Ждал восемнадцать лет — перевод был завершен в 2008 году. Еще три года он размышлял над тем, как в рукописи эти прошедшие годы отразить. И только теперь, по мнению автора, пришло время издать русский вариант книги «Прощание с иллюзиями».
Герои этой книги – исключительно англичане. Именно их, англичан, я стремился понять. Когда я признался в этом Джереми Паксману, выдающемуся английскому журналисту, он сказал: «Когда поймёте, прошу вас, поделитесь, уж очень хочется узнать». И чуть иронично улыбнулся. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Что может быть лучше бокала «Шато Ла Грезетт» и книги Владимира Познера о большом путешествии с Иваном Ургантом по Франции, которую они исколесили на машинах и велосипедах – от Парижа до провинциальных городков! Все самое интересное и вкусное о стране, которая невероятно близка нам по духу. Французская кухня и вина, кино и женщины, замки и рыбацкие деревушки.Читая книгу, вы испытаете на себе то, что называется «французским парадоксом», узнаете о самых колоритных традициях и о том, что же такое сегодняшняя Франция.
Эта книга – необыкновенный рассказ об Италии, сложившийся из дневника, который вел Владимир Познер во время записи одноименной телепрограммы на Первом канале. Чтобы понять людей, культуру, традиции и кухню одной из самых притягательных стран мира Владимир Познер поговорил с 15 знаменитыми итальянцами, причем всем задал два вопроса: «Представьте себе, что я могу поехать только в одно-единственное место в Италии, – куда мне отправиться?» и «Если бы я смог съесть только одно итальянское блюдо, то каким бы оно было и где его лучше всего готовят?» Эти ответы, на наш взгляд, позволят узнать об Италии больше, чем все путеводители вместе взятые! Ну а читать книгу одно удовольствие – искренне, увлекательно, нетривиально – как и все, что делает Владимир Владимирович Познер.
«Одноэтажная Америка» — это осуществившаяся мечта Владимира Познера, мечта, к которой он шел 25 лет — с тех самых пор, когда прочитал одноименную книгу Ильфа и Петрова и загорелся желанием повторить их путешествие по Америке.Не так давно 16-серийный документальный сериал «Одноэтажная Америка» с Владимиром Познером и Иваном Ургантом с огромным успехом прошел по Первому каналу. В книге, написанной как бы «по следам» фильма — то, что осталось за кадром.Города, события, история, лица.Такой Америки вы не знали!
Это не просто мемуары человека с очень сложной, но поистине головокружительной судьбой. Книга интересна тем, что Владимир Познер видел многие крупнейшие события XX века «с разных сторон баррикад» и умеет увлекательно и очень остро рассказать об этом. Но главное – он пытается трезво и непредвзято оценить Россию, Америку и Европу. Эта книга, безусловно, изменит наше отношение к мемуарам, т. к. до этого с такой откровенностью, иронией и глубиной никто не писал о своей жизни, стране и нашей эпохе.
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.