Познание французского языка - [58]

И неожиданно повернувшись — посмотрела на меня.

Это что же, она так подумала про меня? Отчего я неожиданно зарделась.… Ну, вот еще? Да, что это она?

Эх, но, как, же она его, так красиво отбрила! Молодец, художница! А потом до меня доходит смысл ее слов.…

Это что же получается, что она меня собирается голой изображать, так, что ли? И я пуще прежнего засмущалась.…Одно оправдало, что может я, вовсе не такая уж и красивая? И тут же сама себе: а я — то ведь красивая… и я это знаю, тем более что у меня такая грудь и мне такое про нее говорит мой Виталик.… А вот, знает ли это она и видит ли это во мне? Но меня отвлекла предстоящая дорога.

Мы скоро поехали домой, теперь уже, слава богу, втроем, а не я одна с Борькой.

Она, видя мое смущение и настороженные глаза, кладет свою мягкую руку сверху на мою. Я пошевелила рукой, как бы освобождаясь, а потом…

После того, как она так красиво отбрила его, она спокойно себе продолжает говорить, только я не пойму, кому она это адресует:

— А у вас все девушки такие красивые? — и смотрит, пытается перехватить мой, ускользающий и смущенный взгляд…

— Эта? — спрашивает нагло Борька, оглядываясь назад, вроде бы на меня, а сам, стараясь рассмотреть ее ноги, отрываясь на мгновенье от руля…

— Да, эта баба, что надо! Вот бы мне поиметь ее потрет? Нет, лучше бы — ее картину в натуре!

— Борька, хватит крутить дурной головой, лучше смотри на дорогу! Вот отец приедет, я ему все расскажу, и вот он тебя поимеет…

— Это мы еще посмотрим, кто кого поимеет …

— Так! Ты закроешь свой рот, наконец, Емеля, мели языком — неделя…

За всю дорогу я не произнесла больше ни слова, только украдкой на нее…

Потом так и ехала, ощущая на своей руке ее, такую покровительственную и спокойную нежную, теплую руку. К слову сказать, она меня старше была почти на пять лет. Да и этим жестом она, как бы мне говорила: я старше, и потому успокойся, ты самая красивая, я это знаю…

А тут она так восторженно и словно впервые природу увидела!

— Эх, как красиво! Как же у вас тут хорошо, как много воздуха и простора!

Борька даже не стал с нее брать оплату за проезд, так ему хотелось получить от нее мою «натуру». Он об этом нам всю дорогу уши прожужжал… Мол, напиши и напиши ее и еще, подари ему.… Успокоился он только после того, как она ему пообещала.

При этих словах я тут же вытащила свою руку из-под ее руки, как бы показывая, что я на такое не соглашаюсь! Но она снова, нашла мою руку и сверху на нее свою уложила и как бы этим меня, успокаивая…Мол, успокойся, я тебя в обиду не дам.…

А вот напишет она или не напишет с меня натуру, я так тогда и не поняла…

Как только подъехали к дому, и машина остановилась, так Борька опять стал свои похабные шуточки отпускать насчет моего обнажения на картинах…

— Так, хватит молоть чепуху, — говорю ему, выходя из машины, — ты лучше помоги перенести вещи в дом, а то развалился, как барин и только несешь какую-то похабщину? Тебе не стыдно?

— Мне? А с чего это мне должно быть стыдно? Я, например, тайком ничего такого не делаю, что хочу, о том и говорю и, между прочим, тайком, и тем более с соседями, как это некоторые, ничего такого постыдного не делаю…

— Борька! Хватит уже, понял! Достал! Еще раз услышу такое, все расскажу твоему отцу! Вот он тогда тебе выпишет картину на одном твоем обнаженном месте…

— А что это ты так разволновалась, как только я о соседях заговорил? Да не волнуйся ты так, скоро твой Виталька приедет.… И вот он тебе уже и такую картину нарисуете…

— Он что, тоже пишет, темперой или маслом? — переспрашивает, ничего не понимая пока что, художница.

— Ага! — нагло ухмыляется Борька, — он каждый раз ей и все картины так и рисует их с маслом…

— Борька! Ты меня уже достал! Да заткнешься ты, наконец?

— Я так ничего и не поняла… — снова встревает она, — так он пишет? И чем же он работает?

Наступившая неожиданно тишина меня просто изумляет!

Как это так, Борька и на такой вопрос не отвечает? Глянула и увидела, как моя новая знакомая и Борька.…Да они уже спелись!

Она нагнулась над раскрытым багажником автомобиля, и тянет мой чемодан, пытается его вытащить, или же, мне так только кажется, а Борька над ней и рядом… Я невольно проследила за его взглядом. Ну как же я сразу же не догадалась?

Он к ней заглядывает за пазуху, несколько пуговичек на ее рубашке расстегнулись и полы ее слегка разошлись, вот туда, к ней, Борька, и заглядывает, и видит там у нее… Интересно, а что он там у нее рассматривает? Делаю шаг к ним и теперь уже вижу сама, что так нахально рассматривает Борька: ее грудь обнажена и под рубахой свободно, красиво раскачивается…

Причем, я вижу сама, какая у нее белая, нежная кожа, в маленьких родинках и ее сосок, нежный и вдавленный. Но самое удивительное то, что она это ему явно позволяет!

— Ну, что, Богатырь, все увидел, понравилось? — это она ему и все еще не распрямляясь.

Борька выпрямился и глупо на меня уставился, бестолково хлопая, своими густыми ресницами…

— Ну, что ты молчишь, Богатырь? Я же к тебе обращаюсь… — говорит она, наконец-то распрямляясь и оборачиваясь к нему, рукой прикрывая, на этот раз, расстегнутую рубашку.