Познание французского языка - [35]

Нет, я свое тело изучила и знаю. Не скрываю, что я не паинька и по мере своего взросления, округления, я все время, себя ощупывала и это мне всегда нравилось. Но, такого, я еще, никогда не испытывала…

— Ну и что там у нее с разрядкой? Получилось? И она, потом, своей радостью с ней, так же, наверное, поделилась?

— Наверное,…Я не знаю подробностей…

— Стой, стой! Как это так, ведь, ты же об этом только что рассказывала, а теперь что? Почему замолкла на таких подробностях? И почему, не желаешь нам рассказать, так сказать, поделится и с нами их радостью…

— Как это так, не могу? Или не хочу, ты так, хочешь нам сказать?

Ну, хорошо! Допишу и добавлю, но только всего несколько строк…

Им еще, потом, очень долго грезились эти воспоминания о доставляемой нежной и теплой радости.… Да и как было о таком не вспомнить, когда все это впервые происходило с ними, и так неправдоподобно весело и легко…Особенно, когда они впервые так с ней заигрались в рабоовладение, как она, поправила ее, правильно…

Бардак.

— Бардак! — слышу внезапно и громко, как выкрик, у самой двери нашей комнаты. Открываю глаза, затем дверь нараспашку, женщина стоит и смотрит немного удивленно, а затем…Головка Мати, зашевелилась, она отлипает от моей груди, медленно оборачивается, оглядываясь через плечо:

— Ты чего кричишь, женщина? — спрашивает недовольно и сонно, но громко, — врываешься в комнату, спать не даешь…

Пока она говорит, одеяло предательски обнажает наши соединенные в прекрасных объятиях тела… Краешек одеяла медленно сползает, обнажая ее спинку, меня и я, стесняясь своей обнаженной груди, прикрываюсь рукой перед ней.

— Что вы тут за бардак мне устроили, лесбиянки чертовы! А, ну! Живо! Жопки свои оторвали и чтобы мне через пять минут были у меня на кухне! И хватит уже… — это она потому говорит, что Мати, не обращая на нее никакого внимания, склоняет голову ко мне на грудь и как будто бы ничего не происходит, целует меня.

— И хватит уже лизаться! А потом вы покажите мне, на что еще ваши пальцы способны, кроме того, чтобы ковыряться у своей подруги в ……

И этот звонкий матюг, такой откровенный, словно унизительная пощечина, так громко и нелепо звучит, как неожиданный выстрел! Я вспыхиваю, а Мати, наоборот, начинает ворочаться, а затем говорит мне неожиданно по-французски…

— Apparent, ce et est notre ménagère.. «Видимо, это и есть наша хозяйка»

— Рrobablement ce Оlga, un coup elle de la sorte à une voix haut jure.Dressons se, natal, elle nous de la sorte et non administre calmement coucher. «Наверное, это Ольга, наша хозяйка, раз она так громко ругается.…Встаем, родная, она нам так и не даст спокойно спать…»

Я тоже начинаю вставать и говорю ей:

— Да, уж, она очень похожая на нашу хозяйку — Ольгу, раз, так громко матюгается…

Потом мы сидим с Мати, притухшие и слушаем наставления нашей новой хозяйки.

— Значит, так, девочки! Никакой самостоятельности и чистота абсолютная, кругом и везде! Вы, как я поняла, выделены мне для скорейшего наведения порядка в комнатах. Итак, слушайте меня внимательно и запоминайте, что вы должны и чего не должны! Во-первых, вы все время должны находиться, весь вечер, в своей комнате, и выходить вы из нее сможете только после того, как замигает кнопка у вашей двери….

— Какая еще кнопка? — спрашивает тревожно Мати. — Мы что же, попадаем к тебе в вечное рабство? — спросила и на меня многозначительно глянула, мол, помнишь ли, как мы с тобой, уже побывали однажды в рабстве…

— Мы что же, так и должны сидеть и ждать чего-то от какой-то твоей кнопки? А если я писать захочу, то мне что же, тоже на кнопку твою нажимать?

— И тогда и всегда! Иначе я вас тут же оштрафую…

— Как это оштрафую, за что? С'est un arbitraire et un une espèce de fascisme? «Это же произвол и какой-то фашизм?»

— Et un non arbitraire et un non fascisme, et simplement de la sorte faut. Clairement? Clairement je débite et déjà on peut au-delà avec vous sur un russe débiter? «И не произвол и не фашизм, а просто так надо. Понятно? Понятно я говорю и уже можно дальше с вами на русском языке говорить»?

— Clairement? В смысле, понятно… — несколько обескуражено и восхищаясь ее проносом, тянет Мати, изумленно на нее поглядывая. … А потом, все-таки, пересилив свое любопытство, о ее познаниях французского языка, она переходит на свой вызывающий тон:

— Давай уже, тетка, чего там тянуть, что мы еще должны у тебя, в твоих комнатах идеальной чистоты? Ну, а сношаться с твоими клиентами тут, мы как должны, по-французски или по-русски?

Наступает зловещая тишина, от которой мы просто обе сжимаемся и даже жалко притискиваемся друг к дружке в ожидании рокового ответа.

— А вот этого, у вас, никто не просит! Понятно? Только наводить чистоту и готовить иногда, постояльцам, что они нас попросят, да и самим кормиться…

— А…, -тянет Мати, — все так, поначалу говорят, а потом… — пытается оправдаться Мати.

— Нет, я сказала уже тебе! Ты что, не догадливая и не умеешь как следует слушать? — сказала уверенно и твердо, от чего мы с Мати, не сговариваясь, облегченно вздыхаем….

— Уф, ты! А мы думали, что вы тут только этим и занимаетесь…