Пожнешь бурю - [15]

– Они в самом деле тут, Джон? – спросила девушка, переводя дыхание, и встала рядом с ним.

Он кивнул:

– Угу, мисс. Каждый год в разное время являются, правда?

– Правда, только все же являются каждый год, вот что важно. – Она подалась вперед, позаботившись о том, чтобы не испачкать подол белого платья, зная, что Энни отчитает ее за неаккуратность.

Ежегодный приход лосося в холодные, глубокие воды Лифа знаменовал в Кернлахе наступление настоящей весны и окончание бешеных зимних вьюг, хотя погода в это время частенько оказывалось дождливой и зябкой. Приход лосося задерживался порой до конца мая, иногда до июня, но кернлахская легенда гласила, что, раз он пришел, снегопада до следующей зимы не будет, и почти все фермеры-арендаторы приурочивали начало сева к моменту его первого появления.

– Ой, вон они! – прокричала Мереуин, заметив блеснувшее неподалеку от берега серебристое брюшко.

Через несколько секунд прозрачные воды кишели рыбой, попадались поистине огромные экземпляры, и Мереуин недоумевала, как удастся увесистым лососям перескочить через валуны в верховьях Лифа.

– Хотела бы я посмотреть, как они прыгают через стремнину, – вздохнула девушка, рассматривая блестящими глазами проплывающих лососей.

В семилетнем возрасте Александр ездил с отцом в замок Монтегю посмотреть, как лососи из последних сил пробиваются в ледяной, кристально чистый бассейн, образованный тающими снегами Бен-Кейлаха.

Александр много раз описывал Мереуин картину, до сих нор отчетливо стоящую перед его мысленным взором, хотя с тех пор прошло много лет, и пробудил в младшей сестре страстное желание увидеть все собственными глазами. Он разжигал интерес Мереуин, рассказывая, как гигантские рыбины упорно выпрыгивают из кипящей воды, волны неустанно отбрасывают их назад, а они вновь и вновь повторяют попытки, пока не добьются успеха.

– Я влез на торчащий из воды валун, – вспоминал Александр, и его карие глаза радостно поблескивали, – и они подходили так близко, что один прыгнул прямо мне на ногу! Я руками мог наловить сколько угодно.

Каждый год, когда шел лосось, Мереуин боролась с желанием увидеть эту смертельную битву, но замок Монтегю не принадлежал больше Макэйлисам, а она никогда не осмелилась бы сама переправиться через реку, опасаясь, что Эдвард Вильерс арестует ее за вторжение.

– О-о-ой, папаша, ну и здоровенная! – взвизгнул малыш Джемми, тыча пухлым пальцем в воду.

Джон крепко схватил парнишку за ворот, чтобы тот не свалился в воду. Жадно облизываясь, мальчик взмолился:

– Мы что, ни одной не съедим?

Джон с улыбкой покачал головой:

– Они старые, Джемми, почти дохлые. Все равно что кусок кожи сжевать.

– Кроме того, у них будут мальки, – добавила Мереуин, очнувшись от воспоминаний, и подошла ближе.

Джемми вытаращил круглые глаза:

– Мальки? Когда? Я хочу поглядеть!

– Это зрелище не для нас, – уведомил его отец. – Потому они и идут сюда, парень. Готовят себе детский сад в верховьях, там, где родились на свет сами.

Глаза Мереуин весело заблестели под полями шляпки.

– Все еще хочешь съесть одну, Джемми?

– Ой, нет! Ни за что! Пускай у них будут мальки! – Джон рассмеялся вместе с девушкой.

– Как только перед ним на тарелке в очередной раз окажется добрый кусок свежего розового филе, он позабудет свое обещание.

– Разумеется, – ответила с улыбкой Мереуин.

Хотя права на судоходство принадлежали маркизу Монтегю, его личное право на рыбную ловлю распространялось лишь на широкую излучину реки, рядом с доками Макэйлисов, где поворачивало русло; впрочем, Мереуин знала, что браконьерство в здешних местах – дело обычное.

Жители горной долины могли ловить рыбу ниже по течению до самого Минча, однако кое-кто приносил домой такой улов, что мог бы накормить полдеревни. Она как-то и сама попробовала вооружиться острогой и сетью под терпеливым наставничеством Малькольма и страшно радовалась удаче, хотя наколотая и вытащенная на берег рыбешка оказалась такой крошечной, что не хватило бы на ужин и домашней кошке.

– Ну, вроде прошли последние, – заметил Джон, и черные глубины вод опустели столь же внезапно, как несколько минут назад наполнились прыгающими рыбинами.

– Будут еще, – заверила Мереуин Джемми, заметив его разочарование. – Завтра опять спустишься и поглядишь. Я же, пожалуй, пойду сообщу Малькольму хорошие вести.

Она попрощалась с главным конюшим и его маленьким сыном и заторопилась вверх по тропинке, приподняв юбки, чтоб не споткнуться.

Минула неделя после злосчастного путешествия в замок на той стороне реки. Александр отсутствовал, уехав на встречу с маркизом в Инверлохи. Мереуин страшилась его возвращения, убежденная в неминуемом наказании за необдуманный поступок, поскольку почти не сомневалась, что маркиза уже уведомили о ее безобразном поведении и он не задумается представить подробный отчет Александру.

Она пыталась выкинуть из головы неприятные мысли, шагая по благоухающей земле к хлеву, уверенная, что найдет Малькольма в загонах, где он осматривает отары, помечает новорожденных ягнят и готовится вместе с Норманом Флинтом гнать овец после стрижки на северные пастбища. Более опытные овцы отыщут там, на негусто поросших склонах, траву, которой хватит, чтобы продержаться до лета, когда пастухи уведут их выше, и не вернутся до осени. Придерживая одной рукой шляпку, Мереуин быстро шла по зеленой траве, уже забыв свои тревоги и смеясь при виде ягнят, что скакали за низкой каменной оградой.