Пожиратели плоти - [16]

– Ты из арбалета сначала научись стрелять как следует, лазутчик, – посоветовал Ларго. – А то на последних стрельбах прибил плащ офицера Эсканобы стрелой к дереву – а такой плащ, между прочим, десять золотых стоит, мне портной говорил. Я б тебя на месте Эсканобы к тому же дереву вверх ногами приколотил… – и Ларго с тяжелым вздохом подытожил: – Нет, ничего хорошего от разговора с королем нам ждать не приходится.

Ларго считал, что ему не везло с самого детства. Его отец, солдат-наемник из дальней страны, покинул мать Ларго задолго до появления на свет наследника. Мюриэль с младенцем, скитаясь по южным странам, добралась до Аквилонии и осталась в Шамаре. О матери, умершей, когда сыну исполнилось семь лет, Ларго помнил немного. Остались в памяти ее черные кудри, которые маленький Ларго любил наматывать на палец, да тонкие смуглые руки, унизанные множеством браслетов, мелодично звеневших, когда мама укачивала сына. Пожалуй, Мюриэль зарабатывала на хлеб танцами – по крайней мере, Ларго помнил дым и чад полутемной таверны, и знакомый звон браслетов под оглушающий вой и пиликанье каких-то инструментов. После смерти матери мальчика взял к себе сердобольный сосед-гончар. Сперва он пытался сделать из сироты помощника по ремеслу – но, выбрасывая очередное рассыпавшееся после обжига творение Ларго, старик-гончар свыкся с мыслью, что у его воспитанника иная стезя в жизни. Кузнец, пекарь и чеканщик после некоторых мытарств пришли по поводу Ларго к тому же выводу.

Когда Ларго исполнилось семнадцать, в Аквилонию вторглись офирские и кофские войска и осадили Шамар. Все мужское население, способное носить оружие, призвано было на защиту стен города. И тут Ларго неожиданно проявил себя с лучшей стороны. Рослый и сильный не по годам, юноша оказался отличным бойцом и заслужил уважение более старших и опытных товарищей по оружию. Когда подоспевшая аквилонская армия сняла осаду Шамара, и ополчение распустили, окрыленный успехом в ратном деле Ларго отправился в столицу – вербоваться в войско короля.

Офицер, ведающий приемом новобранцев, пощупал мускулы юного шамарца, окинул уважительным взглядом его рослую фигуру – и определил Ларго в ученики к Черным Драконам. Что ни говори, а солдаты личной королевской стражи должны быть как на подбор – статные да широкоплечие. Товарищи, глядя на то, как ловко управляется будущий стражник с мечом и боевым топором, прочили Ларго быстрый прием в Черные Драконы и головокружительный рост карьеры под крылом Паллантида, не забывавшего отличать бравых ребят.

Но принятые вместе с Ларго новобранцы давно скрепляли алые форменные плащи брошью в виде дракона из черненого серебра – а злосчастный воспитанник гончара по-прежнему числился лишь учеником. Ларго был уверен, что во всем виноват злой демон, пролетевший однажды над его колыбелью. Офицер Эсканоба, правда, придерживался иного мнения, считая ученика Ларго слишком ленивым и строптивым для того, чтобы из него получился хороший солдат. Любящий разнообразные проделки Ларго всякий раз умудрялся попадать на гауптвахту именно перед очередным официальным зачислением в гвардейцы, и снова оставался в рядах безусых новобранцев. Пожалуй, его давно бы выгнали или перевели в рядовые пехотинцы – но явные успехи ученика в обращении с оружием и отменные сила и выносливость каждый раз внушали офицерам надежду сделать из Ларго что-нибудь путное.

Ровно в полдень вся троица находилась перед дверями, ведущими в Малый Приемный зал. Не раз ученикам Черных Драконов приходилось нести здесь стражу – но никогда их не приглашали внутрь. Побледневшие Ядрин и Смелидес робко жались у окна, а распрощавшийся с честолюбивыми надеждами Ларго мрачно разглядывал мраморные статуи, изображавшие неизвестных ему древних королей и полководцев. Поодаль переминались с ноги на ногу какие-то крестьяне, ожидающие своей очереди. Наконец, двери зала распахнулись, и вышедший распорядитель объявил:

– Стражников Ларго, Ядрина и Смелидеса ожидает Его Величество!

– Спаси нас Митра! – услышал Ларго шепот Смелидеса и первым шагнул за порог.

Ларго не раз приходилось видеть короля – на парадах или во время несения караула в дворцовых покоях. Но никогда внимание правителя Аквилонии не привлекал ничтожный ученик гвардейцев. И теперь, встретив прямой взгляд голубых глаз Конана, Ларго почувствовал противную дрожь в ногах. Король сидел в удобном кресле, рядом юноша увидел Паллантида и принца Пуантенского. Где-то за плечом взволнованно сопели товарищи.

– Какие они стражники! Это всего лишь ученики, – услышал Ларго голос Паллантида.

– Мы люди торговые, ваша милость, в таких вещах не разбираемся. Они в форме и при оружии – вот мой слуга и позвал этих славных молодых солдат. А имена их я записал для памяти, – ответил командиру Черных Драконов чей-то надтреснутый голос.

Ларго обернулся – и увидел пожилого господина, судя по платью – купца, который, поймав взгляд ученика гвардейцев, слегка поклонился ему как старому знакомому. Юноша узнал этого человека. С полмесяца назад он с товарищами пропивал свое маленькое ученическое жалованье в уютном кабачке, куда любили захаживать солдаты. Общее веселье прервало появление огромного чернокожего слуги с варварским именем, просившего пойти с ним и помочь господину, в доме которого произошло убийство.