Пожиратель призраков - [4]

Шрифт
Интервал

Самообладание изменило мне. Слепой ужас подтолкнул меня к двери, и последнее, что я видел, обернувшись, был волк, терзавший клыками тело своей жертвы. Кошмарное видение, разметавшее мои мысли, выглядело таким реальным и осязаемым… Несмотря на то, что всего несколько минут назад мои пальцы прошли сквозь плечо незнакомца… Уже на лестнице я услышал отвратительный хруст костей.

Как я нашел дорогу в Глендаль и как смог пройти ее — полагаю, для меня навсегда останется тайной. Помню, что рассвет застал меня на холме возле опушки леса. Внизу раскинулась тихая деревушка, чуть поодаль поблескивала голубая лента Катаки. Без шляпы, оборванный, с пепельно-серым лицом и взмокший от пота, словно всю ночь прошагал под ливнем, я не решался спуститься, не придав своему костюму и мыслям хотя бы видимость порядка. Наконец я покинул холм и по узким улочкам с тротуарами, выложенными бетонными плитами, добрел до местного отделения Лафайетт Хауз Банка, где меня встретил пожилой охранник.

— Откуда так рано, сынок? И в таком виде?

— Я только что из леса. Иду из Мэйфайра.

— Из Мэйфайра?! Ты один прошел через Черный лес? Этой ночью? — Старик окинул меня взглядом, в котором попеременно вспыхивали ужас и недоверие.

— Что в этом странного? — парировал я при виде столь откровенного изумления. — Я не мог идти через Питевиссет, потому что сегодня в полдень у меня встреча в вашем городке.

— Но сегодня ночью было полнолуние! О Боже! — Он с любопытством покосился на меня: — Кого-нибудь видел: Василия Украйникова или, быть может, графа?

— Я что, похож на идиота? Что за дурацкие вопросы? Его голос был серьезен, как у священника на похоронах, когда он ответил:

— Ты, вероятно, новичок в этих местах, сынок, если ты ничего не слышал о Черном лесе, о полнолунии, Василии и об остальных.

По-видимому, мои легкомысленные ответы пришлись не по душе собеседнику, но было поздно исправлять сделанное, и я попросил:

— Продолжайте. Я весь внимание и слух и умираю от нетерпения услышать вашу историю.

Старик довольно суховато пересказал мне это предание, много потерявшее в живости и убедительности из-за отсутствия красочных подробностей. Однако едва ли бы нашелся поэт, который сумел бы расцветить более яркими тонами те приключения, что пришлось пережить мне. Совершенно особое дело — слушать историю после того, как она произошла с тобой, и снова переживать ужас, которого удалось избегнуть.

— Когда-то между Глендалем и Мэйфайром поселились несколько русских: они появились в этих местах после какой-то из своих революций. Василий Украйников был один из них: высокий, статный малый с очень светлыми волосами и блестящими манерами. Хотя и поговаривали, что он продал душу дьяволу и стал вервольфом, который пожирает людей.

Примерно в трети пути к Мэйфайру, в лесу, он построил себе дом и поселился там один. С тех пор многие стали встречать в лесу огромного волка с горящими человеческими глазами — такими же, как у Украйникова. Однажды ночью один из охотников выстрелил в этого волка, и через неделю Украйников пришел в Глендаль, прихрамывая. Все стало ясно.

Как-то раз он послал в Мэйфайр за графом — его звали Федор Черневский; старый коттедж на Стэйт-стрит когда-то принадлежал ему — с просьбой навестить его. Все отговаривали графа: это был прекрасный человек и отличный сосед, но он не послушал никого, сказав, что сумеет постоять за себя. В ту же ночь взошла полная луна. Граф был отважен, как и все они, однако приказал своим людям, если он не вернется, идти следом за ним к Украйникову. Прошел день, и они отправились искать его… Ты в самом деле был этой ночью в лесу, сынок?

— Разумеется, — я попытался скрыть внезапно охватившее меня смущение. — Но я не граф, поэтому со мной обошлось без приключений. И что же они нашли у Украйникова?

— Истерзанное тело графа, сынок, а рядом — огромного волка с окровавленной пастью. Можно догадаться, кто был этот волк. И говорят, что теперь в каждое полнолуние… Ты в самом деле ничего не видел, сынок?

— Ни зги, отец! Но что стало с этим волком… вернее, с Василием Украйниковым?

— Само собой, они застрелили его. Нашпиговали полное брюхо свинцовых пуль и закопали под домом, а само местечко сожгли дотла. Все это случилось лет шестьдесят назад, когда я был совсем сорванцом, но я помню это, словно все случилось вчера.

Пожав плечами, я отвернулся от него. При ярком свете дня все выглядело зыбко и неправдоподобно. Но порой, когда одиночество настигает меня среди пустынных равнин и до моего слуха доносится демоническое эхо тех воплей, зловещее рычание и отвратительный хруст костей, я снова вздрагиваю при воспоминании о той жуткой ночи.


Еще от автора Говард Филлипс Лавкрафт
Хребты Безумия

Второй том собрания сочинений Лавкрафта в данной серии. В него вошли два романа Лавкрафта, три повести и рассказ «Цвет из иных миров».Составитель – Людмила Володарская. Художник – А. Махов.


Зов Ктулху

Первый том собрания сочинений Лавкрафта в данной серии. В него вошли преимущественно короткие рассказы, написанные Лавкрафтом в первые десять лет основного периода его творчества, с 1917 по 1926 год. Составитель — Людмила Володарская. Художник — А. Махов.


Цвет из иных миров

«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.


Некрономикон

«В начале был ужас» — так, наверное, начиналось бы Священное Писание по Ховарду Филлипсу Лавкрафту (1890–1937). «Страх — самое древнее и сильное из человеческих чувств, а самый древний и самый сильный страх — страх неведомого», — констатировал в эссе «Сверхъестественный ужас в литературе» один из самых странных писателей XX в., всеми своими произведениями подтверждая эту тезу.В состав сборника вошли признанные шедевры зловещих фантасмагорий Лавкрафта, в которых столь отчетливо и систематично прослеживаются некоторые доктринальные положения Золотой Зари, что у многих авторитетных комментаторов невольно возникала мысль о некой магической трансконтинентальной инспирации американского писателя тайным орденским знанием.


Случай Чарльза Декстера Варда

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Странный старик

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.