Пожарная команда номер раз - [20]

Невская волна с тихим ночным плеском набегала на селенитовую облицовку пристани. Слабо светились инвентарные цифры «00001» и «00002» на сфинксах.

— Вот товар, — предъявил статуи бывший мэр. — Вам завернуть? Или вы со своим кулечком?

Вместо ответа Смит Джон вытащил из кармана своего черного прорезиненного плаща фотоаппарат со вспышкой и несколько раз сфотографировал статуи.

— Олл райт, — сказал он. — Эти снимки я буду передавать в египетское посольство.

— Зачем? — удивился бывший мэр.

— Правительство Египта потом будет требовать у России возврата своих культурных ценностей. Похищенных сатрапами самодержавия в восемнадцатом веке.

Бывший мэр понял ход мыслей Смита Джона. Мысли, как он оценил, были хитрые. Если Россия отдаст сфинксов, то аукционному дому «Сотби» не придется отчаянно рисковать и тайно перевозить их через границу.

— Взятку какому-нибудь египетскому чиновнику дадите? — догадался он.

— Мы ведем честный бизнес, — презрительно ответил эксперт. — Мы взяток не даем. Но когда египетское судно со сфинксами на борту будет пересекать Средиземное море, где-то в районе острова Крит из морских глубин всплывет пиратская подводная лодка…

«Акулы капитализма, — неприязненно подумал бывший мэр. — Разбоем не гнушаются. Честных людей так и норовят ограбить… Кстати!».

— Вот ваш товар, — указал он на статуи. — Где мои деньги?

Вместо того, чтобы передать бывшему мэру чемоданчик, Смит Джон нацелил на него фотоаппарат и ослепил вспышкой.

Тут Портупеев решил, что пора действовать, и рявкнул:

— Кто это мне тут всю рыбу распугал!!!

Вообще-то он хотел крикнуть «Руки за голову!» или «Всем оставаться на своих местах!», но от волнения гаркнул первое, что в голову пришло. Зато получилось достаточно грозно. На прицел своего именного травматического пистолета полковник-пенсионер по очереди брал то агента, то резидента. Правда, они этого не видели, потому что было темно. Зато мгновенно подняли руки вверх, хоть Воин Стратилатович, вроде, такой команды не давал. Уточним также, что Смит Джон, вообще-то, поднял только одну руку: во второй он держал чемоданчик.

Но куда теперь конвоировать задержанных шпионов? Портупеев вместе с Пиотровским остановился у бабки Афинаиды. Вести туда злодеев было не совсем удобно. Новый мэр пока не имел постоянного пристанища и квартировал в каморке сторожа при Доме культуры. Академик Зетов вместе со своими охранниками вынужден был ночевать в просторной пожарной казарме…

— К каланче шагом марш! — отдал он приказание задержанным. — Да не вздумайте шутки шутить: я почетный снайпер ЦСКА. Пуля — дура, зато стрелок — молодец.

Братья-пожарные уступили свои койки академику и его телохранителям, а сами ночевали в спальных мешках на смотровой площадке каланчи. Академик мирно посапывал, трое охранников стерегли его засекреченные научные сновидения, а четвертый… Едва Портупеев завел шпионов в казарму и зашел сам, как услышал за спиной тихое предложение:

— Предъявите документы!

«Вот тоже хорошая команда, — подумал пенсионер-полковник. — Правда, в Уставе Вооруженных Сил не зафиксированная. Но действенная. Так и хочется предъявить». К сожалению, Воин Стратилатович, отправляясь на ночную разведочную рыбалку, никаких документов, удостоверяющих личность, не захватил. Но требование телохранителя Портупеева и не касалось: еще на экраноплане у него, и у Пиотровского, и у Виронги с мужем, и даже у капитана со всеми матросами документы тщательно проверили.

Телохранитель, стоявший в засаде у дверей, включил свет. Портупеев впервые смог разглядеть лица шпионов. Точнее, физиономию агента. На лицевые приметы резидента была натянута трикотажная черная шапочка с прорезями для рта и глаз. Впрочем, телохранитель быстро стащил с главного шпиона эту шапочку. Но едва он лишил резидента маскировки, как агент вытаращил глаза. И широко раскрыл рот. И явно собрался издать удивленный крик. Но потом рот захлопнул и тихонько захихикал.

— Имя, кличка, цель заброски? — начал допрос телохранитель.

— Я здешний мэр. Точнее, был мэром до прошлой субботы, — представился бывший мэр. — Теперь я просто владелец магазина «Скарамангий». А вот который в макинтоше и с чемоданчиком — иностранный разведчик Смит Джон. Это и товарищ полковник может подтвердить.

— Никакой я не Смит! — возмутился резидент, причем без всякого английского акцента. — Я редактор здешней газеты «Московский набат»!

— Смит! — торжествовал владелец «Скарамангия». — У него и парашют где-то поблизости закопан. Загляните в его чемоданчик. Он доверху набит фунтами, стерлингами и взрывчаткой!

— Всем молчать! — скомандовал телохранитель, и витой проводок в его ухе хищно шевельнулся. — А то разбудите акаде… В общем, соблюдайте тишину.

Он распахнул чемоданчик то ли редактора, то ли шпиона. Но там не было ни фунтов, ни стерлингов, ни оружия, ни шпионских спецсредств. А только огромное количество бумажных листов, исписанных стихами.

Тут, к счастью, с каланчи спустился один из пожарных, чтобы долить в термос свежего кофе. Он-то и подтвердил, что резидент на самом деле не резидент, а работник местной прессы.

— Значит, он уже давно сюда заброшен и много лет действует под прикрытием, — упорствовал бывший мэр. — Иначе откуда он мог знать, что я вызывал сюда эксперта «Сотби»? Рекомендую все-таки поискать его парашют.