Пожар миров - [8]

Думаю, что будет уместно привести в заключение данного предисловия фрагменты из беседы с Верой Николаевной Ильиной, записанной у меня дома 17 июля 2003 г., в день памяти святых царственных мучеников, честные страдания которых особо почитал Владимир Николаевич:

А.К. Вера Николаевна, я нашел вчера воспоминания отца Василия Зеньковского. Вот я их даже перед собой положил. Надо сказать, что эти воспоминания, наверное, в равной степени про Владимира Николаевича и про вас. Вот, например, такая фраза: «Но уже с середины 30-х годов начали на горизонте вырисовываться тучи». В 20-е годы он совершенно прекрасно изображает Вл. Ильина, говоря, что он был очень яркий, талантливый студент, «ласковый телёнок, готовый кормиться у многих», растрепанный, хотя многим увлекался. Зеньковский пригласил его на кафедру литургики.

В.И.: Кто пригласил?

A. К. Зеньковский.

B. И. В Сергиевском Подворье?

A. К. Да.

B. И. А Зеньковский там преподавал?

A. К. Преподавал. Он был профессором философии в Богословском Институте. И вот он пишет: «Ильин женился на прекрасной девушке, еврейке по происхождению, ставшей православной в юные годы, которая первоначально благоговела перед ним. Как старый учитель, я всегда заботился о нем, не раз бывал у него на дому, где скоро стали проявляться тяжелые свойства Владимира Николаевича. Его belle mere невзлюбила Владимира Николаевича, он отвечал ей на это лютой ненавистью. Дома у него стала создаваться невыносимая атмосфера, которая заостряла нервность и неуравновешенность Владимира Николаевича. К тому же ему всегда не хватало денег. Содержание профессорам Богословского института было особенно мизерным. Чтобы восполнить это дополнительным заработком, Ильин много писал и всячески обхаживал Бердяева и Вышеславцева, чтобы они печатали его этюды. Но этого было недостаточно и он стал печатать фельетоны в газете «Возрождение».

B. И. Он не «обхаживал», он очень любил Бердяева.

A. К. Воспоминания действительно с какой-то ревностью написаны.

B. И. Да.

A. К. Наверное, Владимир Николаевич был человеком, которого можно было либо очень любить, либо нетерпимо к нему относиться. Но относиться к нему равнодушно было, наверное, очень сложно.

B. И. Он был резкий, он любил издеваться над людьми. Особенно он не терпел пошлости, он не прощал ее.

A. К. У него даже, по-моему, есть эссе какое-то о пошлости. Или в книге статья.

B. И. Пошлости он не переносил… Пошлость повсюду, повсюду. Когда издеваются над человеком, конечно, это не нравится.

A. К. Это было чем вызвано? Его иронической натурой, юмором, ведь он действительно понимал и ценил юмор?

B. И. Острый был, колючий. И потом абсолютно отсутствовал дипломатический дар. Забывал, кто перед ним, начинал все говорить. Но, в общем, он и простых людей любил, к ним относился хорошо, если не было такой пошлости.

A. K. Простых людей каких? Крестьян, французов, русских?

B. И. Русских, таких простых людей, обыкновенных. У него были шофёры такси друзья, он не различал.

A. К. Но шофёрами такси в Париже подчас и генералы работали. Газданов, писатель, работал шофёром такси. А где он этих простых людей то встречал?

B. Н. Был один друг, который возил его в церковь в Кламаре.

К. Он ездил в кламарскую церковь, где отец Киприан Керн любил служить?

Н. Ездил. Там служил отец Владимир (вспоминает)… он умер потом.

A. К. Это домовая церковь была?

B. Н. После смерти Бердяева.

A. К. У него в доме?

B. Н. Да. В эту церковь он ездил не часто. Федоровский, да, Федоровский.

A. К. Она была московской юрисдикции?

B. Н. Да. Она была московской и до сих пор она всегда московская. Там нет больше, по-моему, службы. Там живут священники, но с нашего Подворья. Она маленькая, крошечная церковь.

A. К. Вы вышли за него замуж, когда ему было…

B. Н. Ему было 44. А мне было 23.

A. К. А как вы с ним познакомились?

B. Н. В Движении [РСХД – А.К]. Он приходил туда. После того, как я кончила русскую гимназию, меня взяли туда на информацию. Знаете там, в первом зале, соединять всех по телефону.

A. К. Это было на Olivier de Serres?

B. Н. Нет, на бульвар Монпарнасс. ИМКА-Пресс. Там был Мак-Ноттен и Андерсен, вот что я помню. Масоны. У них треуголник был печать, а треугольник – это масонский символ. Но они хорошие масоны, которые потворствовали культуре русской.

A. К. Они финансировали, бюро там было?

B. Н. Они собственно давали деньги на это. Потом Мак-Ноттен ушёл и оставался Андерсен.

A. К. Там же была и церковь?

B. Н. Да, очень хорошая церковь была. И служил там отец Сергий Четвериков, очень такой одухотворенный, очень хороший. Это был мой духовный отец. Потом он уехал в какой-то монастырь в Югославии. Он написал книгу, она тут продается. А дочь его Александра Сергеевна Четверикова, она пока не вышла замуж, у нее был роман с этим Зеньковским, ну такой роман, как вам сказать…

A. К. Духовный? Платонический?

B. И. Да, платонический. Две дочери было – Александра и… Ольга, по-моему. Она вышла замуж за Верховского. Они уехали в Америку. И Александра Сергеевна тоже. Это был расцвет Движения. Были съезды замечательные.

К. Вы участвовали?

И. Ну я девочкой была тогда. Я приходила на эти съезды, там бы-ли профессора Вышеславцев, Ильин, Бердяев, Флоровский, Федотов.