Пожар любви - [47]

Она сделала шаг к нему навстречу и протянула руки, просительно сложив их перед собой. Ее лицо выражало такую решимость и надежду, что Чарли захотелось тут же вскочить на коня и мчаться без остановки до самой границы. Одному...

– Жаль, что я не рассказала вам всю правду раньше. Я боялась, что вы меня неправильно поймете. Но я должна помочь вам. Сначала я чувствовала себя не совсем уверенной, правильно ли поняла свою задачу. Раньше мне никогда не приходилось толковать Божью волю. Обычно мой... – она остановилась, прикусив губу, словно обдумывая, как точнее выразить свою мысль. – Ну, хорошо. Вы должны понять, что у некоторых людей бывают видения. Тем, кто не относится к числу служителей церкви, бывает трудно поверить в такое.

– Так испытайте меня, – сказал он, вопреки настойчивым призывам своего внутреннего голоса, звавшего его совсем к противоположному.

Анжелина прикусила губу чуть сильнее и заколебалась. Наконец, она решительно вздохнула и начала говорить:

– Вчера во сне я видела своего ангела. И хотя я не могу с абсолютной уверенностью сказать, что поняла все им сказанное, но теперь точно знаю, что должна вам помогать.

– Ваш ангел?

– Да. – Она на мгновение замолчала и с трудом сглотнула, очевидно потому, что из-за своей откровенности почувствовала себя неловко. Но когда Чарли кивнул в знак поддержки, она продолжила с неуверенной улыбкой, от которой уголки ее губ робко поднялись. – Я... я никогда не говорила о своем ангеле кому-нибудь, кроме служителей церкви. И я не знаю, почему говорю об этом вам. Он... э-э... он приходит ко мне во сне всякий раз, когда я нуждаюсь в руководстве.

Чарли поднял руку, и Анжелина замолчала. Улыбка медленно сползла с ее лица, когда она увидела выражение его глаз.

– Позвольте уточнить. Вы говорите, что иногда видите ангела?

Она кивнула.

– В ваших снах? Она снова кивнула.

– И он говорит вам, что надо делать? – Да-»Отлично, – подумал Чарли, – эта женщина заставляет меня не только везти ее в Мексику, но еще и выслушивать ее монашеские бредни про ангелов, которых она видит во сне».

– И этот ангел сказал вам, что вы призваны помочь мне?

– Правильно. Вы и есть моя миссия.

– Я – ваша миссия... – пробормотал Чарли, и боль, возникшая было у задней стенки горла, переместилась вниз, и его голос вдруг стал утробным. Ему самому никогда не нравился этот звук.

– Да. Я очень рада. Прежде я никогда не думала о миссии. Хотя призвание у меня, конечно, было. Но сестры в своем большинстве имеют видения и таким путем узнают о своем призвании... Если только их не принудили идти служить церкви.

Чарли наконец взорвался. Ему надоело слушать эту ерунду. Он обрушил на нее самый длинный поток слов, который произносил когда-либо за последние годы.

– Послушайте, сестра. Никакая я для вас не миссия. У меня есть все, чтобы мы оба оставались живыми и на один шаг опережали и блюстителей закона, и «охотников за головами». Я собираюсь доставить вас к вашему семейству, и когда сделаю это, я исчезну. Не Бог послал меня вам. Это моя, все моя собственная глупость, которая не позволила мне оставить женщину в трудных для нее обстоятельствах. Если вы перестанете смотреть на меня так, будто я проявил потрясающее геройство, то увидите перед собой никчемного, не достойного никаких оправданий человека, каким я в общем-то и являюсь. И ни одна приличная женщина не потратила бы и пяти минут на разговоры со мной, если б только ей подвернулся выбор...

Лицо Анжелины бледнело по мере того, как удлинялась его тирада. Когда Чарли остановился, чтобы перевести дыхание, она прошептала:

– Это неправда.

– Но вы же знаете, что это так. Я низкий, совершенно не достойный этого приятного, безмятежного «я-люблю-всех» отношения к себе. Вы знаете, что я никчемный. И моя мать знала это, и моя сестра тоже. Проклятие! Да будь я проклят, если сам Господь Бог не знает об этом. Вы – единственная, кто до сих пор не получила Его послания на мой счет, сестра. Так вот, слушайте, потому что я могу сказать об этом только один раз. – Он подошел к ней вплотную, а она стояла неподвижно и смотрела на него широко раскрытыми глазами. – Меня не только невозможно спасти, я даже не заслуживаю, чтобы меня спасали.

Чарли круто развернулся и зашагал прочь, от Анжелины, от ее удивленного лица и мягкого страдальческого вздоха, от маленькой искры надежды, которой она стала для него в этом темном и мрачном мире.

Дни тянулись бесконечным кошмаром жары, пыли и однообразия пейзажа Западного Техаса, открывавшегося перед ними. Ночи казались слишком короткими и заполненными калейдоскопическими картинами воспоминаний тяжелых дней и слишком путаных образов, которые никак нельзя было разобрать.

Со времени их последнего спора Чарли в разговорах с Анжелиной не выходил за пределы тем, связанных с их путешествием. Она могла бы подумать, что он считал ее наполовину сумасшедшей. И это глубоко ранило ее. Она доверила ему одну из самых важных своих тайн, поскольку и он доверил ей некоторые свои тайны. Но в тех случаях, когда она пробовала понять его и поддержать, он общался с нею как со сбежавшей из сумасшедшего дома психопаткой. Она отчаянно нуждалась в Божественном руководстве.