Пожар любви - [44]

От радости Анжелина не могла говорить, ибо в ней с новой силой вспыхнула надежда. По разным причинам, – возможно, из-за того, что выпил, а возможно, из-за событий последних дней, – Чарли решил кое-что рассказать ей о своем прошлом. Не осмеливаясь заговорить и нарушить хрупкую атмосферу доверия, она покачала головой и затянула одеяло плотнее вокруг шеи, чтобы укрыться от усиливающегося холода.

– Я так и думал. Подозреваю, что им не пошел в прок урок в Мексике, – в общем-то не очень красивая история. На границе штатов Канзас и Миссури столкновения продолжались в течение долгого времени. Некоторые и до сих пор крепко дерутся – время от времени, – хотя большая война уже лет десять как закончилась. Мое семейство оказалось как раз в центре всех этих событий. Мы никогда не держали рабов, но семейство моей матери когда-то ими владело. И семейство моего отца тоже родом из Миссисипи. Он бросил маму, когда я и мой брат Билл еще под стол пешком ходили. А наша мать не относилась к женщинам того типа, которые могли вырастить двоих проказников, вроде нас, своими силами, так что она вышла замуж за первого же мужчину, сделавшего ей предложение.

Чарли еще несколько раз глотнул из бутылки и затянулся сигарой, будто хотел подкрепиться перед тем, как перейти к основной части рассказа.

– Ричард Беккер – так звали нашего отчима... Большего мерзавца на этой земле никогда не существовало. – Он посмотрел на Анжелину, чтобы увидеть ее реакцию. Когда она просто подняла брови и кивнула одобрительно, он продолжил: – Так вот, Старый Дик был джейхокером самого высокого полета – родом из штата Канзас, с той стороны «забора», и к тому же фанатик-аболиционист. Я не говорю, что рабство – это справедливое явление. Но проблема рабовладения никогда не обсуждалась в нашем доме. Мы едва могли прокормить себя. Дик вбил себе в голову, что он обязан перевоспитать двоих маленьких мятежников, оказавшихся в его власти.

Он напряжения Анжелина неловко поежилась. Ей не нравилось, как развивался его рассказ.

– Мне перестать рассказывать, Анжелина? Сделав глубокий вдох, она сложила руки и молча прочитала молитву, чтобы Бог придал ей силы.

– Нет, продолжайте.

Чарли кивнул и промочил горло еще раз.

– Билл не переносил побоев. Он стал злобным, как загнанный в угол рэттлер. Я... – Он пожал плечами. – Ну, а я решил поквитаться. Когда я достаточно подрос, то тайком удрал к партизанам, совершавшим рейды на границе штата Канзас. Вы когда-нибудь слышали о Куантрилле?

Глаза Анжелины расширились от ужаса. Рассказы о злодеяниях налетчиков Куантрилла достигали даже Мексики, особенно после их нападения на Лоуренс в штате Канзас.

– Вы тоже совершали...

– Не с ним. Тот человек слыл сумасшедшим. А парни Джеймса были не намного лучше. Нет, я уехал с несколькими друзьями из нашей округи, и с Биллом тоже, конечно. Как только он узнал, чем я собрался заниматься, то тоже решил, что идет с нами. Мы сколотили собственную, хоть и небольшую банду. Вот тогда-то Дик и выяснил, чем мы занимались. И начался ад кромешный.

Чарли погрузился в тягостное молчание. Анжелина немного подождала, ожидая и боясь услышать то, что случилось потом. Когда она уже не в силах была слушать непрерывное бульканье виски в бутылке, поскольку Чарли то и дело прикладывался к ней каждые несколько секунд, то проговорила:

– И что он сделал?

Чарли вдруг пристально взглянул ей в глаза, почти так, как если бы забыл о ее присутствии. Он смотрел на нее еще в течение нескольких минут, потом, перед тем, как продолжить рассказ, зажег новую сигару.

– Он сломал моей маме руку.

– Что? – Это слово буквально вырвалось у нее. – А что сделала она?

– Ничего. Он знал, что мы с Биллом уже слишком большие, чтобы продолжать нас бить и в дальнейшем. Ни к чему хорошему это все равно не привело бы. Так что он сломал руку нашей матери, а нас в это время держал под дулом револьвера, чтобы мы не смогли вмешаться. У нас еще была сводная сестра Энни, так он и с ней угрожал сделать то же самое, если мы тотчас не исчезнем. К тому времени война уже началась. И нам не терпелось записаться в армию любыми путями. Мы с Биллом собрали свои вещи и уехали той же ночью. Вступили в отряд Мосби и провели остальную часть войны, постигая искусство настоящих партизан.

– Вы когда-нибудь возвращались? В Миссури, я имею в виду.

Чарли рассмеялся:

– О, да, сестра. Конечно, мы возвращались. От его смеха Анжелина нахмурилась, так неуместно он звучал в этой трагичной истории.

– Вы приезжали, чтобы навестить свою мать и Энни?

Чарли перестал смеяться и выпил еще.

– Я больше никогда не видел свою мать живой. Энни я видел еще раз, перед тем, как она умерла. Ей исполнилось всего тринадцать лет.

Он ужаса Анжелина задохнулась.

– О, не может быть, Чарли. Мне так жаль. Как же она умерла?

Он не ответил на вопрос, будто она и не задавала его.

– После войны мы с Биллом оставались какое-то время на востоке. Мама умерла, и у нас не было никаких причин возвращаться. А когда мы вернулись... – он задумался, потом вздохнул – долгим, глубоким вздохом.

Анжелине до боли хотелось подойти к нему. Но что-то в том, как он себя держал – напряженно, почти грубо, – подсказывало ей, что подобный шаг может оказаться ошибкой. Вместо этого она сидела спокойно и ждала, когда он закончит свое повествование.