Пожалей меня, Голубоглазка - [11]

Марина помотала головой, не в силах отвести взгляд, а Костя принюхался:

— Запах твоего тела выдает твои мысли — такие же омерзительные.

Администратор, смутившись, покраснела, но глаза по-прежнему смотрели в лицо Косте.

— А теперь открой, наконец, пасть и начинай исправлять ситуацию. Начинай делать хоть что-то, что бы мне понравилось. Я же выкуплю эту халупу, даже не споткнувшись, и разберу до последнего кирпичика, завалив ими ваши вонючие туши, понимаешь? И никто, ни одна живая душа мне не сможет помешать. Не вякнет и не попытается отсрочить — наоборот, бросится помогать, уговаривая меня поторопиться. Я же знаю, овца, и про камеру, и про адвокатов, и про шмаль. У вас денег не хватит не то что откупиться, а даже помочиться как следует. Будете по очереди в яму ср*ть да земелькой за собой присыпать, — выпрямился и снова ухмыльнулся, — если, конечно, из-под кирпичей выберетесь.

Марина открыла и закрыла рот. Зубы клацнули, и звук в тишине ударил по нервам. Костя выпрямился и сделал пару шагов назад, рассматривая её насмешливо и брезгливо, словно она облита помоями.

— Ты думаешь, я не смогу ударить тебя? — спросил тихо. — Не смогу причинить женщине физического насилия?

Она опустила глаза, не выдерживая напряжения и пряча за ними страх.

— Ты права, но, видишь ли, есть одна незначительная деталь, которую ты должна принять во внимание.

Он помолчал, все так же её разглядывая, словно решал, с чего лучше начать.

— Дело в том, что для меня ты не женщина, и именно поэтому я держу свои руки в карманах. Открой свою пасть и начинай мне доказывать, что я не зря стараюсь. Не зря терплю зуд в ладонях и дышу глубоко тоже не зря. У тебя ровно две минуты. По одной на каждое мое усилие. Ровно через две минуты моя кровь побежит быстрее, ударит фонтаном в голову, и тогда тебе уже будет не нужно ничего говорить, да ты и не сможешь.

Он вытащил руки и посмотрел на них. Марина заметила, как от нетерпения дрожат его пальцы. Сглотнула.

— А мне не нужно будет стараться.

— Я… я мало знаю. Она новенькая, подружка Людмилы Маркиной. Она… она заменяла её в тот вечер, неофициально, естественно. И я пыталась её отговорить, но ей нужны были деньги, а ваши друзья сделали очень выгодное предложение, — Марина Александровна затараторила без передышки, вглядываясь в Костю, ловя малейшие изменения в его лице. — Всего и надо-то было сделать, что спеть.

— Что сделать? — черные брови встали домиком.

— С-спеть… или рассказать что-нибудь, поговорить…

— Зачем? Что за бред? Кто это придумал? Я что, бл*дь, по-твоему, на плюшевого зайку похож?

— Н-нет.

— Тогда какого члена ты мне сейчас байки травишь?

— Так друзья ваши… У неё голос просто хриплый, им очень понравился.

При слове «хриплый» Костю прострелило воспоминание. Вот, вроде бы и забыл думать, а тут… Хриплый, значит…

— Она курит?

— Что? Нет. На работе это запрещается, и я…

— Курить, значит, у вас нельзя, а еб*ться можно?

— По обоюдному же согласию…

— Это мы сейчас с тобой по обоюдному, а с ней я должен был сказки на ночь. Поет?

— Не слышала.

— Хр*новый из тебя администратор. Не знаешь, не слышала… Имя, может, назовешь или тоже не при делах?

— Рая.

— Полностью.

— Раиса Константиновна Климова.

Костя закрыл глаза. Если это не предательский хук от старухи судьбы, то он тогда доморощенный балерун. Климова… Раиса Константиновна… Ох*еть!

— Мне нужны копии её документов, — открыв глаза, холодно бросил. — Все, что есть в твоем закрытом шкафу на третьей полке сверху. Все документы на подружку и эту… Раиску-крыску.

Марина с трудом поднялась, опасаясь его приближения и стараясь держаться прямо, несмотря на головокружение. Мокрыми были не только подмышки, но и спина, и ладони, и области подколенных сгибов. Капроновые колготки создавали ощущение пленки, и до одури хотелось снять с себя всё и помыться, но выражение лица мужчины, желающего видеть документы, его побелевшие губы и подвижные желваки не давали задержаться на мысли об этом.

— Потом вы уйдете?

— Ненадолго. Я вернусь через три дня, давая тебе возможность зачистить следы, предоставить мне негативы и записи, написать заявление об уходе и получить расчет. Твой директор в данный момент уже заполняет необходимые бумаги в одном интересном месте, так что рассчитывать на его поддержку и помощь категорически не советую — только время потеряешь.

— У вас может ничего не выйти.

— У меня не может ничего не выйти или у тебя амнезия?

— Ресторан приносит существенную прибыль.

— А кто сказал, что я его продам?

— Но…

— Цокай живей, у меня мало времени. Все, что тебе надо знать, ты знаешь. Три дня. Сбежишь — сдохнешь быстро. Исполнишь, как велено, — может, успеешь человеком стать.

« Глава 7 Часть 2

Она вообще не разбиралась в машинах. Никогда. Ни в каких. Единственное, чем для Аи они отличались — это цветом. Костя смеялся над ней, спрашивая порой, какой марки проехал автомобиль, но Ая практически никогда не могла ответить правильно. Тоже смеялась и просила не пудрить ей мозги тем, что ей в жизни никогда не пригодится. Все, что она могла сказать про машину, — это то, что проехала какая-то синяя, красная, серая и т. д. Могла ещё добавить, грузовая та или легковая. Он всегда поправлял, показывая отличительные знаки, форму фар и кузова, указывал на посадку и много чего ещё, но все было бесполезно.