Позади на лихом коне - [47]

Дома опять бубнили чужие голоса. Голоса были громкие, радостные, скорее всего не обошлось без главного украшения стола – бутылки водки. Тайка решила не заходить на кухню, но очень хотелось есть. А еще больше пить. Кофе! Тайка принялась стягивать босоножки, и тут в коридор вышла улыбающаяся Вера Львовна.

– Вера Львовна-а-а! Ой, как хорошо, что вы пришли! – обрадовалась Тайка.

– Да уж, я и сама соскучилась. У сестры была, в деревне, так еле дождалась, пока нас с ней обратно привезут. Как вы тут без меня? Вижу, ты закрутилась совсем – домой поздно приходишь.

– Ой, и не говорите! Устала. Сейчас кофейку попью и буду как новенькая.

– Давай иди руки помой, а я на стол соберу, – захлопотала Вера Львовна, и от ее заботы на сердце заметно потеплело.

– Ой, чо деится! – запел паршивый Лодовский, дурачась. – Вот она – Анисья-мученица! Весь день мои боты по мастерским таскала. Присаживайтесь к нам, голубушка!

– Тай, садись с нами, – радушно пригласил Касаров, пододвигая стул. – Знакомься, это Ежи, это вот Кир, а Артема ты уже знаешь.

Еще бы! У Тайки сердце накрылось горячей волной. Вот уж повезло, более подходящего случая и придумать трудно. Под пьяную лавочку чего только не выболтает непутевый язык! Дело за малым – напоить гостя как следует, и можно Элину брать. А уж мужика споить – это не самая трудная задача.

– Вера Львовна, я, пожалуй, выпью шампанского, не подавайте кофе, – проворковала Тайка и улыбнулась.

Присутствие женщины совершенно изменило прежний ход мужского разговора. Поляки наперебой стали выказывать даме свое расположение, Артем снисходительно позволял любоваться собой, Касаров с удвоенным чувством излучал радушие и гостеприимство, а Лодовский исходил желчью. Тайка торжествовала.

– Мне хоше… хошицца.. Я пью за хозаинку дома, – кое-как выдал Ежи. – За вас, очаровательная!

Тайка не перечила, только усмехалась и продолжала спаивать Артема. Спаивался он с трудом. Уже давно все сидели с затуманенными и счастливыми глазами, а этот Нарцисс излучал свежесть и ясность мышления. К тому же совсем скоро он перешел на кофе. Тогда Тайка пошла напролом. Плеснув себе шампанского, а ему водки, единственная дама тихо и таинственно обратилась к нему:

– А вы не хотите на танец меня пригласить?

– Вас? – удивленно вскинул брови Артем.

«Ну да, меня, черт возьми! Не Касарова же! Или у тебя на него виды?» – чуть было не брякнула дама, но Артем смущенно поднялся и склонил перед ней голову, что означало приглашение к танцу. Тайка нехотя поднялась и, чуть жеманясь, вышла из-за стола. Мужчины не ожидали такого подвоха и теперь обиженно следили глазами за качающейся парой. Сыщица же решила, что и так угробила на молодого мужчину слишком много драгоценного времени, поэтому приступила к делу:

– Скажите, а мы не могли бы с вами покурить, ну где-нибудь на лестнице, м-м? – интригующе залепетала она.

– А кто вам здесь не дает? Курите прямо тут, или вы стесняетесь?

– Да-да, я их стесняюсь. Вот вас почему-то нет. Знаете, хочется просто постоять в тишине и поболтать ни о чем. Ну так что, пойдем?

Артем пожал плечами и направился к выходу. Тайка виновато извинилась и выпорхнула за ним.

– Артем, а как вы оказались на работе у Касарова? – начала она, едва тот предложил ей сигарету.

– Старался. С малых лет стремился. В яслях не писал в штаны, в школе тоже и добился своей цели – стал водителем Марка Андреевича.

Тайка злилась. Она потихоньку теряла нить разговора. Операция по спаиванию прошла как-то однобоко, и вообще, с первой затяжки сигареты Тайке пришлось сосредоточиться на том, как бы прямо держать голову, где уж тут следить за разговором! Все же иногда в ней просыпался сыскарь.

– А почему украли-то тебя, никак не пойму?

– Я думаю, красивый очень, – огорченно объяснил Артем.

– Ты?

– Ну да. Красота, она ведь народу принадлежит, вот народ ее к рукам и прибрал. Мне вот так кажется.

Из квартиры вышел Касаров, и Тайка подтянулась. Еще не хватало, чтобы Марк увидел ее в таком состоянии.

– Вот и Макар, – пропела она, – выходи, поговори с этим вот… С красивым этим разберись, а то он уже достал меня своими разговорами. И чего, спрашивается, прилип?

Очнулась Таисия Игоревна на следующий день в своей спальне. На ней была ее ночная пижама, но как она очутилась на своей хозяйке, Тайка ответить не могла. Нет, она, конечно, и раньше выпивала, но так, чтобы не помнить ничего на следующее утро, такого с ней не было ни разу в жизни. Было тошно, стыдно и захотелось снова к мосту.

Дверь открылась, и Вера Львовна вкатила столик. Тут же забежал радостный Жаконя и со всей прыти попытался лизнуть хозяйку в щеку.

– Не лезь! – прикрикнула на него Вера Львовна. – Видишь, девчонка сама не своя. Таечка, на-ка, детонька, выпей.

– Не смогу, лучше сразу пристрелите, – пролепетала «детонька», малиновая от стыда.

– Я знаю, что делаю, – уже строже потребовала женщина. – Сама ты и к вечеру не отойдешь. Делай, что тебе говорят, – через полчаса будешь как новорожденная.

Минут десять она истязала Тайку – заставляла пить настойку, больше смахивающую на отраву, потом напичкала таблетками. Тайку выворачивало, полоскало, потом начало понемногу отпускать. Она измученно доковыляла до кровати и снова забылась в спасительном сне. Через час Тайка проснулась без малейшего признака похмельного синдрома. От вчерашнего остался только неизлечимый стыд.