Поющий Ландыш. Сила для Меча. Часть 1 - [19]

  - Нет, пожалуйста! Не надо! Прошу тебя, позволь мне помочь, - умоляла я, забыв, к кому обращаюсь и чем рискую.

  Какое-то время мы смотрели в глаза друг другу. Потом угрожающе расширенные зрачки грифонны сузились, шипение смолкло, клюв захлопнулся с металлическим лязгом, будто капкан. Хвост всё ещё подрагивал, но скорее от напряжения, чем от ярости. Неужели уговорила? Я приближалась медленно, шаг за шагом. Честно говоря, было страшно: вблизи грифон выглядел ещё внушительнее. Как-то некстати всплыли в памяти слова Лес"са об их непредсказуемости. Но отступать было поздно, и я подхватила выпавшее из когтей почти невесомое тельце.

  Малыш оказался не больше львёнка и очень лёгким. На его белой пушистой шубке не было повреждений - алое пятно на груди оставила кровь, вытекающая из приоткрытого клюва. Детёныш едва дышал, глаза затянула полупрозрачная плёнка. Я с сомнением посмотрела на воду, мать чуть заметно кивнула: значит, знает, что делает. Я присела на каменный бортик бассейна и, поддерживая голову детёныша, опустила его в тёплую воду. Целебная вода тут же растворила алое пятно на мягкой шёрстке, а я осторожно смыла кровь с приоткрытого клюва, и по капельке - с пальцев - стала вливать в него живительную влагу. Никаких изменений! Грифонна подошла и села рядом. Нам оставалось только ждать. Мне показалось, что прошла вечность. Но вот детёныш пошевелился, дёрнул задними лапками, и на меня глянули полные страдания рубиновые глаза. Увидев рядом незнакомое существо, грифоныш попытался зашипеть и цапнуть меня за руку, но вместо этого лишь жалобно застонал. Рядом послышались рокочущие звуки. Услышав успокаивающее урчание матери, он затих и снова закрыл глаза. Вода вернула его к жизни, но сколько же потребуется времени на выздоровление? А вдруг у малыша его уже не осталось?

  /Помоги ему./

  /Как, Лес"с?/

  /Ты же умеешь видеть. Посмотри в него!/

  Я взглянула на грифонну и встретила немигающий взгляд золотистых глаз. Несчастная мать в нетерпении переступила с лапы на лапу, обсидиановые когти лязгнули по камню. Она склонила голову набок, пытаясь заглянуть мне в лицо, пушистый кончик хвоста подрагивал у моих ног. Похоже, я действительно была её последней надеждой. От собственного бессилия хотелось плакать. Я постаралась отключиться от эмоций: сейчас они мне только мешали. Не сразу, но мне удалось достичь состояния внутренней тишины, как тогда, когда я слушала Белегорн. Исчезли звуки и свет, и в полной темноте передо мной вдруг замерцала искорка. Я невольно потянулась к ней, и ко мне сразу же потёк серебристый ручеёк. Он разделился на сверкающие ниточки, огибая меня снова и снова, и вскоре я оказалась в центре серебристого кокона.

  /Что это, Лес"с?/

  /Ток жизненной силы./

  Потрясающе красиво! Конструкция выглядела совершенной, и всё же что-то в ней было не так. Я присмотрелась внимательнее: некоторые нити оказались разорванными и бессильно повисли, их свечение угасало. В других местах были выдраны целые лоскуты серебристой пряжи, кое-где повреждённые нити соединялись грубыми узлами и мерцали еле-еле, готовые погаснуть в любой момент. Что же делать?

  /Восстанавливать/, - туманно пояснил Хранитель.

  Я взяла в руки концы бессильно повисшей нити, собралась с духом и занялась знакомым большинству женщин делом: стала вязать, вышивать и штопать. Правда, вместо иглы и крючка мне пришлось использовать собственные пальцы. Когда я закончила, Лес"с восхищённо вздохнул: серебристый кокон мерцал ровным светом, и лишь в едва заметных узелках вспыхивали искорки. "Вот теперь всё как надо", - удовлетворённо подумала я и открыла глаза.

  Как раз вовремя, чтобы получить фонтан брызг в лицо! Это оживший грифоныш решил самостоятельно выбраться из бассейна, помогая себе крыльями и хвостом. Я засмеялась, вытираясь рукавом реглана, и за загривок вытащила сорванца из воды. Естественно, я тут же получила новую порцию брызг от отряхивающегося птенца. На всякий случай боднув меня головой в колени, он заковылял к матери.

  С радостным мяуканьем пошатывающийся от слабости малыш пытался встать на задние лапы, чтобы дотянуться до материнского клюва. При этом он весьма энергично помогал себе когтистыми передними, цепляясь за её гриву. Грифонна наклонила голову и потёрлась о малыша, нежно урча. От такой материнской ласки птенец с размаху шлёпнулся на спину, распластав крылья. Обиженно мяукнув, он тут же снова полез обниматься. Мамаша, внимательно осмотрев и обнюхав отпрыска, окончательно успокоилась и слегка придавила его передней лапой, чтобы не мешал. Птенец тут же занялся материнским хвостом, а золотистые глаза взрослого грифона обратились на меня.

  - Ты вернула его, благодарю, - странный мяукающий голос раздавался из приоткрытого клюва.

  - Ты умеешь говорить? - задала я потрясающий по глубине и смыслу вопрос.

  В ответ раздался звук, похожий на клёкот. По-моему, надо мной смеялись! Грифонна посмотрела на сына, ласково коснулась клювом его головы, и подтолкнула ко мне. Малыш растерянно оглянулся, не понимая, чего от него хотят, и опять ухватил материнский хвост. Но грифонна снова придала сыну нужное направление, да так, что мне пришлось ловить его в воздухе. Птенец благодарно потёрся клювом о мою щёку и обиженно посмотрел на мать. Я тоже ждала пояснений, гладя грифоныша по мягкой спинке и в тайне надеясь, что джинсы выдержат прикосновения его когтей.