Поющие пески. Дело о похищении Бетти Кейн. Дитя времени - [7]

Он думал, является ли причиной то, что он выглядит нервноистощенным, или же просто она так хорошо его знает. Гранту пришло в голову, что он не имел бы ничего против, если бы Лаура знала о его страхах. Удивительно, ведь он опасался открыть перед Томми свои слабости, но ему совсем не помешало бы, если бы Лаура узнала о них. А должно быть наоборот.

— На этот раз я поместила тебя в другой комнате, — говорила Лаура, когда он шел за ней по лестнице, — потому что в западной комнате еще чувствуется запах свежей краски.

Действительно, она немного поправилась, но он отметил, что ноги у нее все такие же красивые. И со свойственной себе отстраненностью подумал, что если у него нет желания скрывать от Лауры свои детские приступы страха, то потому, что он уже нисколько в нее не влюблен. Мужская потребность показаться женщине в хорошем свете не требовалась в отношении Лауры.

— Вообще считается, что спальня должна иметь восточное освещение, — говорила она, стоя посреди комнаты и рассматривая ее, как будто никогда тут еще не была. — Словно это достоинство. По-моему, гораздо приятнее смотреть через окно на солнечный пейзаж, а это невозможно, если солнце светит прямо в глаза. — Она всунула палец за пояс, пытаясь его немного ослабить. — Но уже через несколько дней можно будет поселиться в западной комнате, поэтому переедешь, если захочешь. Как там мой любимый сержант Вильямс?

— Румяный и чистенький.

И в эту минуту перед его взором предстал Вильямс, большой и несмелый, в ресторане гостиницы «Вестморленд». Вильямс как раз выходил из зала и, наткнувшись на Лауру и Гранта, согласился выпить с ними чаю. Он произвел на Лауру огромное впечатление.

— Ты знаешь, как только тут у нас происходит что-нибудь плохое, я вспоминаю сержанта Вильямса и сразу чувствую, что все окончится хорошо.

— Полагаю, что я не пробуждаю в тебе такого доверия, — сказал Грант, занятый открыванием чемодана.

— Не так отчетливо. И, во всяком случае, не таким образом. Ты был бы опорой, если бы все должно было ПЛОХО кончиться.

С этим загадочным утверждением она направилась к двери.

— Не сходи вниз, пока не пожелаешь. Можешь вообще не спускаться, если тебе так хочется. Позвони только, как проснешься.

Ее шаги прозвучали в коридоре, и тишина охватила комнату.

Грант разделся и бросился на постель. Через минуту ему пришло в голову: нужно завесить окно, потому что свет не даст уснуть. Он медленно открыл глаза, желая оценить, насколько ярок свет, и увидел, что блеска в окне уже нет. Светло было только на улице. Он поднял голову, удивленный этим феноменом, и понял, что уже позднее послеполуденное время.

Отдохнувший, повеселевший, он повернулся на спину и лежал, вслушиваясь в тишину. Вечную тишину. Он впитывал ее и наслаждался ее чудесным действием. Никакого замкнутого помещения аж до Портленд-Фирт! Нет, дальше: до Северного полюса. Через широкое открытое окно он видел предвечернее небо. Посеревшее, хотя еще слегка осветленное. Такое небо не предвещало дождя, было эхом тишины, обволакивающей этот счастливый, спокойный мир.

Но ничего, если не ловить рыбу, то можно ходить на прогулки, а в крайнем случае поохотиться на кроликов.

Он смотрел, как на фоне неба постепенно темнеют тучи, и думал, на ком Лаура теперь захочет его женить. Удивительно, как все замужние женщины настроены против неженатых мужчин. Если они были счастливы, как Лаура, то считали супружество единственно подходящим положением для взрослого человека, если он не калека или не имеет других серьезных препятствий. Если же их замужество было неудачным, то они злились на всех, кто избежал этого поражения. Сколько раз он приезжал в Клюн, столько раз Лаура подсовывала ему какое-нибудь старательно подобранное женское существо. Конечно, ничего не говорилось о замечательных качествах этого создания, просто ему подсовывали его под нос, чтобы он мог сам оценить все достоинства. Она никогда не дала ему почувствовать, что разочарована его поведением, если он не высказывал особого интереса к кандидатке. Просто в следующий раз у нее была уже новая идея.

Откуда-то издалека доходил приглушенный звук. Это могло быть ленивое кудахтанье курицы или стук фарфора. Он слушал минуту в надежде, что это курица, пока с сожалением не убедился, что это приготовления к полднику. Нужно вставать. Пат уже, наверное, вернулся из школы. Бриджит окончила свой послеобеденный сон. Это похоже на Лауру, она даже не заставляла его восхищаться дочерью, не ожидала от него возгласов удивления, как этот ребенок вырос с прошлого года, какой он умный и красивый. Лаура даже не вспомнила о Бриджит. Ребенок был просто юным созданием вне области внимания, как остальные животные в хозяйстве.

Он встал, пошел выкупаться и через двадцать минут сошел вниз, чувствуя впервые за много месяцев, что голоден.

Семейная сцена, какую он увидел через дверь гостиной, показалась ему сошедшей с картины Зоффани. Гостиная в Клюне занимала почти всю первоначальную поверхность старого дома, составляющего теперь одно крыло нового здания. В ней было больше окон, чем бывает обычно в такой комнате, но толщина ее стен создавала милое чувство безопасности и тепла. Окна выходили на юго-запад, поэтому тут было светлее, чем в других помещениях. Вся домашняя жизнь концентрировалась здесь, как в каком-нибудь средневековом замке. Только обедали и ужинали в другой комнате. Большой круглый стол возле камина служил для завтраков и полдников, остальная же часть комнаты выполняла роль кабинета, салона, музыкальной комнаты, детской и оранжереи. «Йохан не изменил бы тут ни одной детали», — подумал Грант. Тут было все, что нужно, включая пса, ожидавшего под столом вкусный кусок, и Бриджит, игравшую на ковре перед камином.