Поющие камни - [3]

– Ну, на нас-то не нападут, – посмеялся Гена.

Ленка тотчас же согласилась, закивала:

– Конечно, не нападут, мы же такие шумные. Любой змей испугается, даже трехголовый! Ох, была б только вода в речке… А то не Капша-река, а какая-то Каменная Тунгуска!

– Подкаменная, – машинально поправил Геннадий и вдруг замер, прислушиваясь. Почудился какой-то странный шорох со стороны леса. Может, зверь какой, а скорее – собака. Прибежала из какой-нибудь деревни, объедки доедать да брошенные где попало миски вылизывать – так частенько случалось. Кстати, миски-то брошенные неплохо было б собрать да в кусты выкинуть – пущай с утра ищут. Заодно посмотреть – кто это такой ленивый? Провести профбеседу да вечером отправить заготовлять дрова.

Точно!

Какой-то шорох. Даже нет – шаги.

Молодой человек не успел и голову повернуть, как Ленка уже глаза вскинула:

– Здравствуйте!

Есть у туристов (впрочем, не только у них) такая шутка – посмотреть человеку в глаза, а затем перевести взгляд вбок и громко поздороваться. Собеседник обернется… а там и нет никого. Юмор такой. Шутка.

Вот и тут подумалось – пошутила Ленка. Однако нет…

– И вам да пошлют боги здоровья, – глуховато откликнулся вышедший из леса старик. Высокий, худой, в длинном темном балахоне и с клюкой, точнее сказать – с посохом, он чем-то напоминал странствующего монаха, какие ходили по городам и весям в седую старину. Правда, нынче времена-то стояли не те, вовсе не монашеские. Да и креста на груди незнакомца не было, а было какое-то ожерелье… из черепов мелких птиц!

Всклокоченные седые волосы, лучше сказать – космы, длинная, такая же седая, борода, большой хрящеватый нос – клювом, как у хищной птицы. И – затаившиеся, глубоко посаженные глаза. Внимательные, цепкие. Странный старик. Наверное, из местных.

– Садитесь, дедушка, к костру, – гостеприимно предложила Лентя. – Рыбки не хотите? Или вот чай?

– Ничего не хочу, благодарствуйте, – незнакомец с достоинством отказался и пригладил бороду. – Пойду я по своим делам – поспешаю. У вас же лишь спросить хочу – не видели ли вы здесь златовласую деву? Властную и красивую, как смерть.

В груди Геннадия что-то екнуло. Златовласая дева! Красивая… Не та ли? Из снов…

– Одну видели, – между тем отвечала школьница. – Но это еще днем было, у деревни. Да, и еще одну – почтальоншу. А ваша как одета была?

– В платье варяжском, с фибулами о двух зверях, – сверкнув глазами, туманно пояснил старик.

Ленка махнула рукой:

– Не, та в шортиках была. И в майке.

– А что конкретно за дева-то? – наконец, поинтересовался Геннадий. – Откуда, с какой целью здесь, по лесам бродит? Как имя-фамилия?

– Узнаете, ежели вдруг к становищу вашему выйдет, – старик нахмурил кустистые брови и пристукнул посохом оземь. – Говорю же – властна, красива. Беда ей грозит большая. Пусть вернется! Она знает, куда.

Не прощаясь, незнакомец повернулся и быстро зашагал к лесу.

– Эй, эй, дедушка, – чуть подумав, Гена бросился следом. – А что за беда-то? Что за…

Странный старик исчез. Растворился в лесу, как и не было. Даже следов на мокрой тропке – не осталось и тех.

– Странный дед, – хмыкнула у костра девчонка. – Я про таких слышала. Как это… Хиппи – во!

* * *

На следующий день плыли с утра и почти что до вечера, пользовались хорошей погодой. Ближе к вечеру присмотрели по левому берегу местечко для стоянки. Совсем недалеко от Черного озера. Лесом – три километра всего.

К озеру Геннадий отправился еще до рассвета – благо белая ночь позволяла. Очень хотелось сначала осмотреть Муст-ярв самому, а уж потом взять ребят. Глянуть на тропу – достаточно ли безопасно, заранее присмотреть место для перекуса, даже для купания, может быть.

Еще с детства Гена любил бродить по лесу один, наслаждаясь пением птиц и вековым покоем. Вот как сейчас. Шел не спеша, принюхивался к пряному запаху деревьев и трав, прислушивался: вот задолбил где-то совсем рядом неутомимый трудяга-дятел, вот закуковала кукушка… начала, да бросила, не успел и спросить: «кукушка, кукушка, сколько мне лет?».

Где-то вдалеке, на болоте, пронзительно закричала выпь. Словно в ответ ей на бору, средь сосен и елей, гулко заухала сова, а в перелеске – хорошо видно было – проскочил стремительной серой тенью заяц.

Путник вышел к цели с рассветом. Вода в озере и в самом деле оказалось темной, а на ощупь – холодной, студеной даже. В такой уж точно в свое удовольствие не покупаешься. Разве только после бани нырнуть – освежиться. Да где ж тут найдешь баню-то? Хотя заброшенных деревень по здешним лесам хватало. Когда-то – лет пятьдесят и больше назад – вокруг располагались колхозы, совхозы, прочие леспромхозы. Фермы, пастбища, покосы. Даже в самых дальних деревнях – клубы с кино и танцами. Нынче ушло всё. Исчезло. Вот уж поистине – иной мир. Зазеркалье, или, как местные вепсы говорили – «мертвые поляны» – колну паллишт.

За дальними соснами показался желтый краешек солнца. Теплые утренние лучи прогнали небольшой туман, клубившийся над водою, в черной воде отразилось небо, прозрачное и пронзительно синее… как глаза у той девушки из снов.

Оп!

Присмотревшись, Гена увидел на том берегу камень. Большой серый валун размерами примерно два на три метра. Округлый, осанистый… с хорошо видимым рисунком, выбитым в незапамятные времена. Спираль!