Поймай здоровье в сети - [7]

Сегодня на повестке дня технология геномного редактирования. Если мы не можем расшифровать код, то, может, сможем его отредактировать, изменить эти буковки? Предположительно, следующие 50 лет ученые будут активно ломать геном, пытаясь таким методом понять, что и для чего в нем нужно.

В любом случае программа «Геном человека» была важным шагом вперед, и если бы мы его не сделали, то всегда бы думали, что там, в дебрях генома, зарыта какая-то тайна.

3 Медицина – это не то, что вы о ней думаете

Возможно, вам это покажется странным, но медицину совершенно не интересуют здоровые люди. Вся современная медицина – а называется она доказательной – занимается исключительно заболеваниями. И предназначена она для всех, а не для конкретных людей, индивидов.

Начнем с того, что доказательная медицина – это статистическая дисциплина. Статистика, как известно, – «наука классовая», индивидуальные проблемы не рассматривающая. Представьте себе сильно кашляющего человека, пришедшего на прием к врачу. Для начала, следуя канонам доказательной медицины и руководствуясь нозологией – международной классификацией заболеваний (поэтому современная медицина еще и нозоцентрическая), – доктор должен определить, что у пациента за болезнь. Затем он обязан назначить таблетки, которые помогли другим тысячам сильно кашляющих людей и уже стали «блокбастером». Что такое «блокбастер»? Наверняка многие из вас вспомнили о фильмах с внушительными кассовыми сборами. По сути, это то же самое, только вместо кино речь идет о лекарствах, разработанных фармкомпаниями – препаратах, изученных, зарегистрированных и получивших огромный рынок сбыта.

Знаете, почему гомеопатия официально не признается современной медициной? Да потому что эти шарики делаются специально для конкретного человека по личному рецепту – ничтожно малый рынок! Гомеопатические средства помогут исключительно кому-то одному (аналогичный принцип лежит в основе традиционной китайской медицины и аюрведы), а остальным подберут другие составы – с учетом индивидуальных особенностей их организмов. Вернее, сейчас на самом деле без учета, поскольку нет цифровой модели, связывающей состояние организма пациента, назначенное лечение и полученный эффект. Все остается на уровне ощущений. Если же сделать эти данные видимыми для Сети, возникнет мультипликативный эффект. Тогда сфера применения подобных средств, во-первых, получит научную основу, а во-вторых, расширится количество пользователей, которым данные препараты действительно помогают. Опыт предыдущих 5 тысяч лет цивилизации позволит ей развиваться еще 5 тысяч лет.

Доказательная медицина так не работает, поэтому она априори не может быть персонализированной – это оксюморон. Так же, как вода не может быть сухой. Единственным, кто в доказательной медицине является первым и, к сожалению, последним звеном индивидуального подхода к пациенту – врач. Причем для действительно хорошего доктора постулат «Лечить нужно не болезнь, а больного» не пустой звук. Но врач-то находится где? В системе здравоохранения. Которая не персонализирована и которой нужны статистические данные. И которая, получается, пребывает в состоянии перманентного (это такое научное слово для обозначения понятия «постоянный») конфликта с врачом. Как следствие, появляются всякие странные нормативы – вроде времени приема пациента, ограниченного 7-ю минутами.

Вот и получается, что здоровье граждан у нас – это средняя продолжительность жизни, которую по стране научились измерять интегративно. Если оглянуться в прошлое, то в конце XIX века средняя продолжительность жизни была около 35 лет. Затем мы побороли инфекции и стали жить до 60-ти.

Безусловно, и в будущем инфекции будут проблемой – они тоже эволюционируют. Но теперь мы умеем находить эффективные лекарственные средства против них – в том числе и вакцины. Далее появились диагностика и способы лечения онкологических и метаболических заболеваний – в том числе, диабета, ожирения, остеопороза. Благодаря этому сейчас мы имеем среднюю продолжительность жизни 70–80 лет, и она худо-бедно увеличивается. Предполагаю, что люди, родившиеся в 2017 году, смогут прожить и до 100 лет, причем не в маразме. А что дальше? Как дойти до 120–130? И вот тут остро встает вопрос персонализации, к чему доказательная медицина со своими усредненностью и стандартами пока не готова.

В общем-то, все, что нас окружает сегодня – это результат технологической революции и нового, так называемого четвертого технологического уклада, сложившегося в XX веке. Именно тогда возникло конвейерное производство. До этого вещи делали кустарным способом, они были hand made и, как следствие, не являлись массовыми. И здоровье тоже стало поточным. Потом выяснилось, что оно – совсем не конвейерная штука, потому что на потоке детали должны быть определенного размера. А если заготовка не соответствует стандарту, что с ней делают? Выбраковывают. А выбраковывать человека? Не пойдет!

Здоровье не может быть массовым и соответствовать определенным стандартам, оно исключительно личное. Организм каждого из нас уникален, это доказано на молекулярном уровне. Поэтому когда речь заходит о конкретном человеке, индивидуальные услуги, оказывающиеся лично ему, больше ни на ком не проверить. Что глубинным образом связано с самим понятием жизни. Невозможно прожить ее еще раз.