Пойманное солнце - [50]

Спустя некоторое время приходят четыре горшечника — члены панчаята. Они приветствуют меня и тоже садятся на циновку. Около дома собралась группа детей и подростков, которые с любопытством заглядывают в дверь. Старая женщина приносит чай и чапати и исчезает.

От беспечности Рамы не осталось и следа, и я удивлен его неожиданным смущением. Староста предлагает мне принять участие в празднике. Сначала я хочу отказаться, но потом соглашаюсь.

После приема у старосты Рама обходится со мной с подчеркнутым почтением, и мне с трудом удается восстановить наши прежние, дружественные отношения. Он отсылает своего брата в Ковалам, чтобы тот предупредил шофера, что мы задерживаемся.

Староста предлагает мне после обеда отдохнуть в его доме, но я предпочитаю пройтись по деревне и понаблюдать за праздничными приготовлениями. Хутора горшечников, включая белый дом старосты деревни, похожи друг на друга. Здесь почти нет разницы между бедными и богатыми, выручка от гончарного производства невелика, и, если бы не клочок земли с кокосовыми пальмами и небольшими полосками полей, за который крестьяне платят аренду, их семьям пришлось бы голодать. Хижины соединены каменными пешеходными дорожками. Заборы из пальмовых ветвей окружают ухоженные дворы. Жизнь здесь чистая и простая, и страсти охлаждает равномерность будней.

Храм с прилегающим к нему бассейном расположен на просеке. Ритуалы индусов связаны с водой и ведущими к ней каменными ступеньками лестницы. Еще в Ригведе сказано: «Вода — лекарство, вода поддерживает жизнь, вода изгоняет из тела болезни».

Сегодня ветхие лестничные ступени пусты. Я слышу удары молота и вижу на мощеной улице приближающуюся к храму процессию празднично одетых людей. Это невеста со своими родственниками направляется к дому жениха. Обычно жених следует в дом невесты, но в деревне горшечников все наоборот. Рама объясняет мне, почему.

Много лет назад молодого человека, который шел со своими родителями и родственниками к дому невесты, укусила кобра, и он умер. Тяжелая утрата была всеми воспринята как дурной знак, и жители деревни еще долго волновались. Наконец члены совета старейших спросили у брахмана, как впредь избежать несчастья. Брахман обратился к Шиве и принял его совет, согласно которому в будущем не жених должен идти в дом невесты, а невеста — в дом жениха.

Свадебная процессия проходит мимо меня, и я думаю о том, что сегодня мне повстречались и печаль и радость: безжизненное тело молодой женщины — ее голова странно покачивалась на шее, — которое несли на Площадь сожжения, и молодая, празднично одетая девушка, следующая в дом жениха. Я вспоминаю о похоронной процессии, гляжу вслед свадебной, и мне становится ясно, что здесь ни одно событие не может остаться в тайне, даже запретная любовь Карутхаммы и Перикутти.

Праздник в честь Ганапатхи начинается поздним вечером. Глава деревни встречает меня перед храмом; я должен занять почетное место на возвышении. Надо мной — черное ночное небо, звезды сверкают как море белых фонарей. Я все время смотрю вверх — это море огней кажется мне непостижимым. Пролетая ночью над Дрезденом, Москвой или Багдадом, я не видел такого количества огоньков. Небо освещено светлее, чем земля; звезды — бесконечность, которую не в состоянии воспроизвести никакое искусство, а огонь керосиновых ламп на открытой сцене, сооруженной из досок, имеет свой конец.

Странные мысли приходят мне в голову, пока я сижу на своем почетном месте. Они вызваны предстоящим прощанием с Индией, которое я чувствую особенно остро в эту тропическую ночь. Прощание не грустное и не особенно радостное. Я не верю в теорию о затерянных уголках земли, не верю даже здесь, в джунглях, в деревне горшечников, вдали от авиационных и сталелитейных заводов Бангалура и Бхилаи. На этой планете все связано друг с другом, и у человека безграничные возможности для открытия этих взаимосвязей, даже если иногда для этого приходится возвратиться на тысячелетия назад.

Ожидая начала праздника, я вспоминаю события обоих моих путешествий по Индии и пытаюсь вывести какие-то простые формулы. Я никогда не считал Индию только «страной контрастов», как о ней часто пишут и говорят. Напротив, я видел, как Индия, несмотря на раздробленность страны, несмотря на войну с Пакистаном, несмотря на засуху и голод, за два десятилетия после освобождения стала экономическим фактором первостепенного значения для будущего человечества; я видел народ, который сегодня уже наряду с техническим оборудованием различных видов экспортирует электронные машины. Конечно, два десятилетия — только частичка пятитысячелетней истории Индии, но за это короткое время продолжительность жизни индийцев увеличилась с двадцати до сорока пяти лет — цифра, которая меня потрясла. Странные мысли волнуют меня в пальмовых джунглях, вдали от больших городов, и я начинаю понимать, что простых формул не существует.

Я слышу музыку барабана и ситар и вижу, как горшечники и их жены превращаются в богов и их возлюбленных; как они при свете керосиновых ламп танцуют, произнося слова из старой драмы; как пальмы и небо образуют своеобразные кулисы для любовной истории героя Рамы, который огромным усилием разламывает лук Шивы на две части и завоевывает этим прекрасную дочь короля — Ситу.