Пойди туда — не знаю куда - [23]
— Кто-кто?
— Ну, нехристи, или, скажем, слуги сатанинские. Свистят каленые стрелы. Одна уже чиркнула по руке, поранила Богородице запястье…
— До крови, как на иконе?
— Ну, разумеется. А чего же здесь удивительного?.. Нагоняют Пречистую Деву злые чечены… Ну это я так, в переносном смысле. Враги то есть. Еще немного, и схватят беглянку. Но тут — поперек дороги река. Глубокая река, гиблая. Кинулась в нее с крутого берега Матерь Божья!.. А как плыть-то?! Она ж обеими руками Христа-младенца ко груди прижимает!.. Вот тут и взмолилась она Небесному Богу Отцу: «Господи, помоги!..» И сотворил Бог чудо. Появилась у Богородицы третья рука. Двумя она младенца держит, третьей гребет… Так и переплыла реку вавилонскую. По легенде, потому и праздник церковный так называется — Преполовение.
— Господи, чудно́-то как!..
— Не чудно́, Любовь Ивановна, а чу́дно! То есть — чудесно, сверхъестественно, паранормально… Который час-то, вон уже светло совсем…
— И петухи поют, — прошептала Василиса.
Во вторник трактором вытащили из грязи вишневую «копейку». Но вот уж тут чуда, к сожалению, не случилось: сколько ни копался в моторе заволоцкий на все руки мастер Митроша, «жигуленок» так и не завелся.
— Может, подождете? — вытирая руки ветошью, виновато предложил он Василисе. — Я в Новгород за новым карбюратором сгоняю. Разве ж это, елочки-моталочки, карбюратор?!
— Не могу, — сказала хозяйка «лохматки». — Я тут и так загостилась. Поеду поездом…
В четверг с утра и собралась. Прощаясь, она сунула отцу Геннадию всю свою валютную наличность.
— Берите-берите! — решительно пресекла его бурные протесты Василиса. — Это на церковь. Крыша у вас течет. На дорогу мне хватит, а если там, в Чечне, выкуп потребуют, эти полторы тысячи меня не спасут.
Попрощалась Василиса и с Михаилом Александровичем Мочалкиным.
— Остаетесь?
— Выходит, что остаюсь, — вытирая платком постоянно слезившиеся глаза, кивнул бывший реставратор. — Тут у них мастерская намечается, иконописная. Поживу пока в послушниках, а там видно будет.
…Вот и погода будто не хотела отпускать ее. Когда Митроша выносил сумку из избы, пошел дождик.
— Это надолго, — со знанием дела сказал звонарь, — вона как обложило. У нас тут дожди знаменитые — неделями строчат… Н-но, трогай, мой конь железный, резиновы копыта!..
До Малой Вишеры добирались долго, кружной дорогой, чуть ли не тропами, в объезд, да и на ней, на тайной Митрошиной трассе, тяжелый «Урал» с коляской застревал то и дело, а однажды завяз так, что пришлось браться за топор и саперную лопатку.
А вот с билетом, вопреки опасениям Василисы, хлопот не было: у Митроши двоюродная сестра работала в железнодорожной кассе.
— Вы уж не забывайте нас, Любовь Ивановна, — напоследок сказал он. — А уж мы за вас молиться будем. И за него, за Царевича за вашего. Живой он, елочки-моталочки! Ей же Богу — живой, вы уж это, вы не думайте…
— А я и не думаю, Митроша, — обнимая его, сказала Василиса. — Я не думаю, я знаю…
В третьем часу ночи она вышла из набитого битком — Боже, и куда все едут? — тяжело надышанного зала ожидания. На перроне было сыро, туманно. Реденько моросило. Под стоявшей у стены грузовой тележкой, свернувшись клубком, спала бездомная овчарка.
Василиса присела на низкий, выкрашенный белилами подоконник и, прикурив, глубоко затянулась. В лицо из тьмы ночной летели мелкие, подсвеченные вокзальным фонарем брызги. Капелек было несчетное множество. «Как нас, грешных, у Бога, — подумала Василиса. — Вот и получается: Он — это свет, а мы — моросиночки на свету. Свет, то есть Любовь, как объяснил бы Мочалкин, или же — Милосердие. А все, что за Светом, — бессмысленное пустое сеево — из тьмы, сквозь тьму, во тьму… Промелькнуть, нет, не промелькнуть, а просверкнуть на лету — уж не в этом ли и есть самая главная мудрость краткой земной жизни? Не капелькой, не дождинкой — но искоркой Божьей… Молекулой вечного Света…»
Она крепко зажмурила глаза, а когда снова открыла их, от неожиданности тихонько охнула. И мокрая платформа, и жестяной подоконник, и вокзал, и тележка с собакой, и она сама — все, как показалось ей, медленно движется, едет неведомо куда, мимо слабо, по-ночному освещенных окон вагона. «Да это же не мы, это он, поезд, едет!» — догадалась облегченно вздохнувшая Василиса.
Это был ночной литерный эшелон, с крытыми брезентом танками, теплушками и обыкновенными пассажирскими вагонами. На последнем белой краской было без запятых написано: «Прощай Чечня — привет Россия!» Стоявший в хвостовом тамбуре военный в майке махнул ей рукой. И она, запоздало спохватившись, тоже ему замахала!.. Господи!..
Господи Боже ты мой!..
И уже вслед красным, уносящимся в ночь, в Питер, хвостовым огонькам, Василиса прошептала все эти месяцы неотвязно звучавшие в ней строчки Царевича:
— Уж вы, милые мои, возвращайтесь, воробьи! Мы без вас, без оглашенных, стали сами не свои…
А в начале четвертого — это было в пятницу, 31 мая, — коротко стриженная, высокая, зеленоглазая гражданка с паспортом на имя Надежды Захаровны Царевич села в общий вагон поезда Петрозаводск — Москва.
…Позвольте! — вправе воскликнуть читатель, ожидавший несколько иного поворота событий. Позвольте-позвольте, — а как же пляж на берегу недосягаемо далекого Мертвого моря, лечебные грязи, таинственный Друг, жизнерадостная хава-нагила?.. Откуда оно взялось, это столь поразившее Капитолину Прокофьевну, да и, не скрою, меня, письмо из государства Израиль, отправленное, судя по штемпелю, еще 20 мая.
Евгений Артемов поклялся расквитаться с извергами, которые сожгли заживо его родителей в их собственном доме. Для этого он знакомится с Юрием Ярышниковым — настоящим бойцом. Юрий работает на роковую красотку, бизнес-леди Ангелину. Девушка потеряла любимого дедушку — его убили те же преступники ради земельного участка. Молодые люди начинают отчаянную борьбу, но вскоре Евгений и Юрий оба влюбляются в Ангелину. Бывшие союзники становятся соперниками, а ведь их противники — влиятельные и опасные люди. Евгений знает, что не имеет права погибнуть, пока не отомстит…
Ночная клубная культура – гимн поколения или опасный миф? На этот вопрос пытаются ответить случайно окунувшаяся в ночную жизнь героиня романа и два милицейских следователя, расследующие серию загадочных убийств. В увлекательной детективной манере роман изучает и выворачивает наизнанку все невидимые стороны жизни ночного мегаполиса. «Неоновый мир» – что спрятано за сияющим фасадом?..
Все надежды Вари Добрыниной на счастье и независимость сгорели в пожаре вместе с ее маленьким кафе… Впереди – невыплаченный долг и сомнительная слава любовницы местного олигарха Лозового. Но Варя не может долго мириться с ролью птицы в клетке. Узнав о намерении Лозового переправить за границу партию краденых алмазов, женщина начинает свою игру. Фура с грузом хрустальных люстр, среди фальшивого блеска которых непросто отыскать бесценные камешки, и невезучий дальнобойщик Владимир Мошков – вот ее путь на свободу.
Начав свою борьбу против наиболее одиозных столпов созданного режима, команда считала своим долгом идти в ней до конца во имя спасения, как можно больше людей, наиболее обездоленных этой властью.Необходимость продолжения борьбы, её важность для будущих и настоящих поколений страны они читали в глазах сотен стариков и детей, спасённых от голодной смерти и жалкого прозябания. В них при встречах члены команды ясно видели благодарность, надежду и ростки уверенности в том, что найдутся такие, которые способны им помочь в это труднейшее время.
После вождя с символичным пятном на голове, меченного Свыше, его страна лопнула, будто красный шар, страна до сих пор сдувается. Железный занавес рухнул, и темные герои (или, на чей-то взгляд, антигерои нашего времени), поколение обочины, оставили свои опустошенные края. И на запад. За пиратской добычей. В переломное время, когда открыты иммигрантские шлюзы. Суицидальная Европа все еще вешается на своих же кишках демократии и гуманизма. И вот пятеро друзей, подельников, воры в загоне (пишется через «г»), отправляются в Швейцарию, чтобы срочно (не до старости ведь ждать!) разбогатеть преступным путем и снять документальный фильм о себе.
Капитана полиции Максима Юрьева как-то пригласили сниматься в кино, где он сыграл крутого парня. На этом актерская карьера для него завершилась, и капитан вернулся в реальную жизнь. Впрочем, и здесь головокружительных приключений оказалось с лихвой: бандитские кланы затеяли новые междоусобицы, и опер Юрьев подключился к расследованию запутанного и опасного дела. Но что с ним? Он забыл, что это не съемочная площадка и что вокруг – не декорации? Почему Максим, забыв о страхе, кидается в самое логово криминальных отморозков?
Повести и рассказы известного писателя Юрия Фёдоровича Перова (1943 г.р.) объединяет не только оригинальность и непредсказуемость сюжетов, но и особо точно подмеченные реалии советской действительности. Его герои — это люди странных, необычных судеб, ведь только необыкновенный человек может воздвигнуть себе памятник при жизни. Некоторые повести, в частности «Камни», — были экранизированы (художественный фильм «Обида» снят в 1986 году, в главных ролях Татьяна Догилева, Нина Усатова, Сергей Гармаш; режиссёр Аркадий Сиренко) и пользовались широкой популярностью у зрителей.
«… Женино меню было всегда одинаковым – суп гороховый и блинчики с вареньем, чаще всего с вишневым. Еда всегда была баснословно вкусной. У знакомых мужчин Женя проходила под кодовым названием: «Суп с блинчиками». Было еще кое-что, на третье. Желающему остаться на ночь Женя, как в старинном анекдоте, не могла отказать только в двух случаях: когда ее очень об этом просили или когда видела, что человеку очень надо.Раздеваясь, Женя всегда повторяла одно и то же:– Эту идею – суп гороховый и блинчики – я перехватила в Швеции, когда была там в туристической поездке.
Неожиданный оборот принимает жизнь героини — школьной учительницы Веры Бурцевой. Ее отец, видный русский бизнесмен, попадает в аварию, и… управление его компанией берет в свои руки Вера.На основе романа в настоящее время снимается фильм с Верой Глаголевой в главной роли.
Красивая, умная, с настороженным взглядом, всегда готовая к отпору… Такой сделали современную женщину мужчины.