Появление темного и голодного бога. Прыжок во власть - [15]

Да и мужчина с оружием не походил на медицинского техника. Его отвисшие щеки и поблёкшие глаза выдавали в нём наркомана, подсевшего на нервосок. Очевидно, в своей пагубной привычке он дошёл до грани окончательной деградации. Его скафандр не имел опознавательных знаков, но, судя по всему, человек был охранником. Его импульсное ружьё отличалось от обычного оружия тем, что в виде протеза заменяло ему правую руку. Вместо левой ноги к икре крепился металлический треножник У наркоманов, употреблявших нервосок, мышцы становились дряблыми и безжизненными.

Вероятно, этот тип нуждался в треножнике для того, чтобы справляться с отдачей оружия. И если бы ружьё не было частью его руки, он просто не мог бы прицелиться.

Охранник снова ткнул дулом Дэйвису в лицо и повторил:

– Вылезай!

– Не торопи меня, мать твою! – рявкнул Дэйвис, как это сделал бы его отец

Однако он без промедления вылез из спасательной капсулы. В его тело тут же проник пронизывающий холод. Пот на коже превратился в лёд. Дэйвис, дрожа, осмотрелся.

Если бы охранник был один, он пнул бы его ногой в живот и вырвал с мясом протезное ружьё. Но в пятнадцати-двадцати метрах от охранника стояли мужчина и женщина Меховые костюмы защищали их от холода. К счастью, руки и ноги у этой пары выглядели нормальными, а лица – человеческими. Голова мужчины была чрезмерно удлинена, придавая ему карикатурный вид. Высокий рост и худощавость создавали впечатление, что внутри мехового костюма находится скелет. Тонкие губы улыбались, обнажая кривые зубы. Его глаза под копной грязных волос сверкали, как маленькие светодиоды. Этот блеск глаз и улыбка делали его похожим на безумца.

В сравнении с ним женщина выглядела удивительно нормальной. Несмотря на морщины, её лицо сохраняло следы былой красоты, и даже серый полумрак грузового дока не скрадывал великолепия её волос. Дэйвис мог бы сказать, что лучшие годы этой симпатичной женщины прошли не так давно, однако скованность её движений свидетельствовала о более зрелом возрасте, чем тот, на который она выглядела.

Улыбка мужчины стала шире Какое-то время он смотрел на Дэйвиса и ничего не говорил. Затем, подойдя поближе и выдохнув клуб пара, он весело воскликнул:

– Какая неожиданность!

Его голос не соответствовал внешности – он должен был принадлежать крепышу-энтузиасту с широкими плечами и румянцем на щеках.

– Ещё один сюрприз!

– О чём ты говоришь? – спросила женщина сочным и вибрирующим контральто.

Мужчина взглянул на неё с весёлым недоумением.

– Как? Ты его не узнаешь?

– Нет, – нахмурившись, ответила женщина. – Хотя подожди… О, это невозможно. Он слишком молод.

– Забавно, правда?

Мужчина нацелил сияющий взгляд на юношу.

Дэйвис непроизвольно обхватил себя руками, пытаясь удержать тепло, выходившее из тела. Если бы он мог вернуться в капсулу и задраить люк, то система обогрева защитила бы его от холода. Но охранник не позволил бы ему сделать это. Будучи не в силах сдерживать дрожь – и держать рот закрытым, – он небрежно заметил:

– Похоже, вы знали моего отца.

Затем, доведённый холодом до отчаяния, Дэйвис мрачно добавил:

– Наверное, вы понимаете, что он не обрадуется, если вы заморозите меня тут до смерти.

Охранник, державший его под прицелом, не реагировал на низкую температуру. Очевидно, наркотики приучили его к холоду – вернее к осознанию холодной пустоты.

– Давай-ка я тебе кое-что объясню, – сказал непомерно весёлый мужчина. – Ты для меня ничего не значишь. Но другие люди считают тебя ценным, и я собираюсь узнать причину этого, прежде чем приму какое-то решение. Пока же мне кажется, что ты просто зря расходуешь наш воздух. На твои угрозы нам плевать. И твой папаша тебе ничем не поможет, будь уверен.

Мужчина хохотнул.

– Если только он вообще догадывается о твоём существовании. Поэтому не зли меня. Будь хорошим мальчиком и отвечай на вопросы. Короче, как ты это сделал?

Дэйвис понимал, о чём он говорил. Энгус Термопайл находился в тюрьме Рудной станции. Он ничего не знал о сыне – а если бы и знал, то вряд ли бы беспокоился о нём. Сам Дэйвис не представлял собой ценности для Малого Танатоса. Он был важен для амнионов и Морн – и для Саккорсо, который, застряв между ними, пытался заставить обе стороны служить его целям.

Лихорадочно стуча зубами, он уточнил:

– Что сделал?

Мужчина явно наслаждался щёлканьем его зубов.

– Изменил курс капсулы, – произнёс он тонкогубым ртом.

– Это сделал не я.

От крупной дрожи у Дэйвиса подогнулось правое колено. Это был грузовой трюм. Только тонкий корпус корабля и несколько переборок отделяли его от чёрного и абсолютно холодного космического пространства. Какое-то мгновение юноша стоял на левой ноге, но затем она подогнулась тоже, и он упал на палубу. С губ слетели хрупкие слова:

– В капсуле нет пульта управления. Это невозможно.

– А я что тебе говорила! – донёсся голос женщины.

– Тогда это игра, – согласился мужчина. – Капитан Ник решил поиграть в кошки-мышки с нашими хозяевами. Если он считает, что может впутать меня в свою интригу, то парень стал ещё большим придурком, чем я его помню. Как тебя зовут, малыш?

Тепло вытекало из тела Дэйвиса, унося с собой жизнь. Он мог бы умолять и плакать. Он мог отвечать на их вопросы. Но Дэйвис не стал этого делать.