Появление Сесса - [42]

И его надо поскорее выпустить, добавила она, глядя на ящик. Она посадила их туда, чтобы отделить от младших котят. Но он начинает сердиться, и вот-вот даст братику в другой глаз.

Она открыла дверцу, и он вылетел наружу как атакующий бык в миниатюре. Молнией на кушетку, где принялся валяться, болтая лапами в воздухе и выгибая спину от радости. А услышав мой смех, он вскочил, галопом помчался к краю и уставился на меня. Прямо-таки гипнотизирующими глазами. Они словно впились в мои, как будто он не то читал мои мысли, не то внушал мне свои. Он простоял так несколько секунд, потом опустил голову, бросился вбок, кувыркнулся с кушетки и бомбой плюхнулся в гущу юных котят, которые, отчаянным писком призывая Мамочку, прыснули во все стороны. Они играли с шариком, которым Кривохвост тут же и завладел.

— Он любит такие каменные шарики. Они стучат громче, чем целлулоидные, — объяснила миссис Фэрбер, когда он принялся гонять шарик по всей комнате, точно футболист. — Он все время что-то затевает, лишь бы оказаться в центре внимания.

Да, он, бесспорно, был наш. Ловко прицелившись, загнал шарик под кушетку, и оттуда выскочили три внука Валентайна. Вся компания скрылась под креслом, из-под которого начали высовываться стремительные лапки. Шарик выкатился… его втащили назад… раздались звуки отчаянной свалки. И я объявила, что мы берем котенка, который выбежит из-под кресла, гоня перед собой шарик. Естественно, я сжульничала. Я ведь знала, кто это будет. Он появился следом за шариком, торжествующе изогнув кривой хвост. Я подхватила его на руки. И вновь встретила пристальный гипнотический взгляд.

— Добро пожаловать в семью, — сказала я.

Между гипнотическими глазами силпойнтский носишко напомнил нам ягоды канадской ирги — сескатуна, как ее называют там. Вот почему мы нарекли его Сескатун Сил, а затем сократили это внушительное имя, и он стал зваться Сеска или Сесс.

А тогда миссис Фэрбер повела нас познакомиться с его отцом, на которого, по ее словам, он был очень похож. По пути мы увидели Валентайна, отца Шебалу, — он царственно восседал в своей вольере. Изящный красавец лайлакпойнт — вот от кого его дочка унаследовала свою красоту.

Когда миссис Фэрбер заговорила с ним, он потерся о проволочную сетку. У него чудесный характер, сказала его хозяйка. Он позволяет ей входить в вольеру и трогать его, даже когда он там с кошкой.

А вот Сатурн, сообщила она, подводя нас к другой вольере, из которой на нас с нескрываемым подозрением уставился крупный силпойнт, а вот Сатурн, когда у него кошка, превращает свою вольеру в восточный сераль. Бросается на сетку, если просто пройти мимо — а вдруг ее намерены похитить? В любое другое время он просто прелесть, но при всем при том — подлинный Тарзан и совсем не похож на Валентайна.

— Посмотрите на их вольеры, — сказала она. — У Валентайна всегда чисто, и я готова в любую минуту показывать ее. Но Сатурн наотрез отказывается использовать ящик с землей и все время опрыскивает свой домик.

И правда, вольеру Валентайна можно было тут же снять для журнала вроде «Образцового дома», и краска на его домике выглядела совсем новой. Но вольеру Сатурна, казалось, вскопали под картошку, а усердно обрызгиваемая краска пожелтела и лупилась. Словно бы он вывесил объявление: «Это Мой Дом. Вход Воспрещен!» Мы засмеялись. Да, бесспорно, он личность, сказали мы. Остается только надеяться, что Сеска пошел в него. Я вспомнила это пожелание на следующее утро, когда выяснилось, что и Сесс питает антипатию к ящикам с землей.

Впрочем, тут могла сыграть роль психологическая перегрузка. Мы договорились забрать его вечером — нам надо было побывать в Уотчете, и мы заехали за ним на обратном пути. К тому времени стемнело, корзины мы не взяли, и потому я устроила его у себя под пальто. Ему было тепло, но он нас не знал и перепугался. Он всю дорогу шипел на нас. Такого не случалось ни с кем из наших прежних котят. Я сказала, что характер, надеюсь, у него все-таки хороший. Все дело в темноте, успокоил меня Чарльз. Он перепуган, потому что не видит нас, а еще шум мотора и лучи фар встречных машин. И к тому же это доказывает, какой он храбрый малыш — ему так страшно, но он не сдается.

Да, конечно, он был напуган. Дома я поместила его в нашу большую корзину для перевозки кошек с передней стороной, затянутой сеткой. В ней ему будет спокойнее, сказала я. Потом мы позволили Шебалу познакомиться с ним. Мы полагали, что сначала она отнесется к нему с опаской. Когда мы привезли ее домой котенком, Сили довольно долго панически ее боялся. И мы совершенно не были готовы к тому, как Шебалу промаршировала к корзине, смерила его свирепым взглядом сквозь сетку и испустила такое взрывчатое шипение, что я даже подпрыгнула. А ведь оно адресовано вовсе не мне. Сесс взвился в воздух, насколько позволила высота корзины, и у него началась медвежья болезнь.

Как обычно, эту ночь Шебалу спала наверху с нами, а Сесса мы оставили внизу у камина. Я вычистила корзину, положила в нее одеяльце и грелку и еще постелила одеяльце на коврике у камина. Дверцу корзины я оставила открытой, чтобы у него был выбор, спать ли внутри, если так он будет чувствовать себя безопаснее, или на втором одеяльце поближе к огню. Корзина будет служить ему укромным приютом, пока они с Шебалу не поладят между собой. Я решила, что, подобно своему отцу, он почувствует себя увереннее, если обзаведется собственным домиком.