Пояс жизни - [44]

— Вот что вас интересует! — Батыгин улыбнулся и покачал головой. — Н-да, нелегкий вопрос. Как вы знаете, вселенная бесконечна во времени и пространстве, она находится в постоянном движении, изменении, но у нее нет единого процесса развития. Развиваются, то есть усложняются, становятся более высокоорганизованными только отдельные «куски» вселенной, и прежде всего планетные системы. «Пояс жизни», о котором мы с вами уже говорили, это лишь один из таких очагов, вероятно рядовой очаг, так сказать, «на среднем уровне». Что делается в других, более ярких — не знаю. Просто не знаю. Но мы с вами диалектики, философия для нас не всеобъемлющая схема, а метод познания природы, и, если быть последовательными, с позиций нашего диалектического метода мы обязаны признать, что возможны и более высокоорганизованные существа, чем люди…

— По принципу неравномерности тоже должно быть так, — это сказал Виктор, которому очень хотелось поддержать Светлану.

— Верно, — согласился Батыгин. — Но где обитают эти существа, каковы они — понятия не имею. Вспомните, когда-то люди думали, что Земля — центр мироздания. Не будем уподобляться нашим не слишком просвещенным предкам и не станем считать себя превыше всех. В пределах солнечной системы во всяком случае такие существа не встретятся. Когда-нибудь эволюционное учение о вселенной ответит на эти вопросы исчерпывающе. Но чтобы окончательно решить их, ученым придется отправиться в иные районы нашей Галактики…

— И они отправятся, — сказала Светлана.

— Отправятся, — согласился Батыгин. — Но не так скоро. Нам с вами не придется дожить до решения этой проблемы.

— Но люди решат ее, — сказала Светлана.

— Решат, — согласился Батыгин.

Батыгин заканчивал подбор участников экспедиции. Помогал ему Георгий Сергеевич Травин. Принять участие в экспедиции стремились не только специалисты-астрогеографы, астрогеофизики, планетологи, астрогеохимики, не только астронавигаторы, радисты, пилоты, техники, механики, но и люди самых далеких, ничего общего не имеющих с космическими исследованиями профессий. В институт непрерывно шли письма из разных городов. Москвичи, ленинградцы, рязанцы, туляки предпочитали являться лично. И весь этот поток сдерживал Травин, пропуская к Батыгину лишь тех, кого тот вызывал.

Все участники экспедиции, уже отобранные Батыгиным и прошедшие тренировочные сборы, проходили дополнительную проверку в различных врачебных комиссиях.

Немалая работа в эти дни выпала на долю врача-психиатра Нилина: он еще раз, после тренировки, обследовал всех кандидатов в экспедицию, и к его заключениям Батыгин прислушивался очень внимательно.

Здоровяку Безликову, к его немалому неудовольствию, пришлось вновь встретиться с Нилиным. Он помнил его первое, не очень-то благоприятное заключение и поэтому невольно волновался. Едва переступив порог кабинета, он воинственно спросил:

— Ну что, опять вы мне насчет к'айностей начнете толковать? Прошу обойтись без шуток!

— Какие там шутки! — маленький подвижный Нилин резво подбежал к Безликову, взял его за руку и подвел к креслу с высокой спинкой. — Усаживайтесь поудобнее, не волнуйтесь. Постарайтесь думать о чем-нибудь постороннем…

— Тоже мне — тео'етик! — картавя, возразил Безликов. — Думать о посто'оннем! Кто же это сможет!

Нилин, не отвечая, склонился над прибором, а Безликов почувствовал, что его начинает бить мелкой дрожью. Нилин словно ничего не замечал, и в эти минуты Безликов люто ненавидел его.

— Ско'о вы, что ли? — нетерпеливо спросил он и дернулся в кресле.

— Не надо, не надо волноваться, — ласково увещевал Нилин, не глядя на своего пациента. — Зачем же волноваться?

Заключение врач вынес прежнее: экспедиция не противопоказана, но в поведении пациента возможны и крайности.

— Я бы вас в резерв зачислил, — безжалостно добавил Нилин. Безликов, утратив от негодования дар речи, выскочил из кабинета.

Он помчался напрямик к Батыгину, чтобы поведать тому о несправедливости врача, и Батыгин его немного успокоил — сказал, что заключение врача не так уж категорично, и надо надеяться, что все разрешится благополучно.

Безликов собрался уже уходить от Батыгина, когда на пороге его кабинета появился Травин и сказал:

— Николай Федорович, к вам философ Якушин.

— Философ?.. Просите, — Батыгин удивленно пожал плечами.

В кабинет вошел высокий, средних лет мужчина в темно-сером, в красную искру костюме.

Батыгин поднялся ему навстречу.

— Мой визит, наверное, вас немного озадачил?

— Не скрою…

— Между тем все очень просто. Мне хотелось бы принять участие в вашей экспедиции.

Удивительно ясные, почти прозрачные глаза Якушина выжидающе остановились на Батыгине.

— Но с какой целью?

— Я мог бы оказать вам серьезную помощь при обобщении материала…

— Вы занимались раньше астрогеографией?

— Нет, и сознаю, что мне придется немало поработать. Но философия, имея дело с самыми общими закономерностями, спасает конкретные науки от ползучего эмпиризма…

— Видите ли, при всем моем уважении к философии я не вижу оснований брать в экспедицию философа… Вы говорите — обобщать. Допустим. Но чтобы обобщать — не обязательно лететь с нами. Вы сможете заняться этим, когда мы вернемся на Землю… Иное дело — будь у вас вторая, необходимая в экспедиции специальность… Я охотно взял бы в экспедицию специалиста геолога или геофизика, обладающего широкими философскими познаниями… Но в данном случае… Прошу извинить меня, но ничем помочь не могу…