Повторите, пожалуйста, марш Мендельсона - [5]
– Я все равно научусь играть, а в ресторане не буду.
– Будешь сидеть там с гитарой просто так? – удивился Никитка. – А зачем?
Маринка засмеялась:
– Люди станут платить ему за то, чтобы он не играл!
– И тебе – чтоб ты не ехидничала, – огрызнулся Владик и дернул братишку за подол свитера: – Ну-ка, не трогай грязными руками чужую вещь!
Не обижаясь, Никитка показал Владику ладони:
– Видишь, чистые! Я только одну струнку погладил, – и солнечный мальчик первым уселся за стол. Расправился со своей порцией быстрее всех, в знак благодарности чмокнул Дашу в запястье, еще дожевывая, и ускакал. Она остановила рванувшего за ним Костю:
– Доешь пюре.
Все подозрительно спешили. Маринка мгновенно мыла тарелки, как только они освобождались. Еле дождалась мамину посуду – Даша-то никуда не торопилась. Сонечка принесла ей журналы:
– Мамочка, побудь, позалуста, немноско на кухне! Жулналы почитай, ладно?
Лицо взволнованное и заговорщицкое – ясно, секретничают насчет подарка. Никитка примчался налить воды в пузырек с засохшим клеем… Ну что ж, и мама проведет время с пользой – расставит по полкам остатки продуктов из полупустых коробок.
Под осень кризис в стране заставил Черкашиных запастись продовольствием, и к перечню умений многорукого Шивы добавился грузчицкий навык. Кирилл ругался: мы бы с Владиком набрали потом, в выходные! Здоровья не жалко, или ты это нарочно – меня позлить?!
Ничего не нарочно. Во-первых, цены взлетали ежедневно, а Даша лучше разбиралась, где, что и почем в оптовых магазинах. Во-вторых, сдав на права, сама водила «Суксид» и домой возвращалась раньше мужа. А в-третьих, она тогда еще безмятежно работала в библиотеке и не была беременной.
Чертов кризис, как призрак коммунизма, бродит не только по Европе и Азии, но и по благополучным Штатам. Даша выкладывала бутылки растительного масла за холодильник и думала: затаривает ли братец Тимофей квартиру продуктами? Алина ест как пташка, а у Тимы все-таки семья. И поесть он любит. Раньше мог умять за раз три тарелки пельменей. Наверняка научил их лепить жену-испанку. На праздничном столе Черкашиных пельмени тоже традиционно главное блюдо.
Даша высыпала из кошелька на стол бумажные деньги и мелочь: да-а… жидковато. Разложила привычными стопочками: на бензин, хлеб, молоко, отдельно – на возможный расход. Этот незапланированный расход называется «всякий случай» и на поверку всегда оказывается чем-нибудь самым необходимым. Надо быть просто волшебником, чтоб изловчиться выкроить из этих горсток сумму, равную двум кило фарша. Проверенный для пельменей объем на весь праздничный день – отсутствием аппетита в дражайшем Дашином семействе никто не страдает.
Как бы ни хотелось опять клянчить в долг у соседки – очевидно, придется. Фаида человек понятливый, денег, конечно, даст, но жутко неловко, ведь Кирилл явно намеревается просить о том же Наиля. Причем по-крупному…
Даша догадалась, о чем муж шептался с Маринкой, и досадовала на нее. Они говорили о платье – о нарядном праздничном платье, которое продается в ближнем магазине одежды. Чудесное платье стоит столько же, сколько работнице молокозавода выдавалось аванса за полмесяца фасовки творожных брикетов.
Как-то после зимних каникул Даша с дочерью зашли в этот магазин купить белую блузку. Прошлогодние стали Маринке малы, девочка почти уже догнала мать в росте. Начала пользоваться ее духами: «Можно, мам? Я капельку». Встает на цыпочки и плывет, на глазах превращаясь из гадкого утенка в лебедь…
Ну так вот. Платье.
Маринка прямо-таки застыла перед шеренгой с вечерними нарядами, где в авангарде на плечиках с бюстом красовалось платье в стиле «туника». Глубокого чайного цвета, с тонко вышитой, чуть светлее, вставкой на лифе и вырезом на груди ниже Дашиного обычного – Кирилл бы не одобрил…
– Мама, примерь!
Даша без слов кивнула на ценник.
– Мамочка, ну пожалуйста, за примерку же денег не берут! – дочь сложила ладони в умоляющем жесте.
Платье не показалось Даше столь уж элегантным, но, взглянув на себя в зеркало в кабинке, ахнула: вот у Маринки глаз-алмаз! Платье совпало с Дашей, будто заказывали, по длине и цветовой гамме, и благородный фасон мягко скрывал «положение». Вырез в начале полукружий был одновременно сдержанным и соблазнительным, с иллюзией большей открытости за счет вставки, с плавным переходом от ненавязчиво «смуглеющего» оттенка к основному. Легко и ласково облегала Дашу приятная на ощупь ткань.
– Ты такая красивая! – выдохнула в восхищении Маринка. – Мамочка, давай купим? Займи денег у тети Фаиды и купим, а?!
– Когда-нибудь потом, – Даша не без сожаления повесила платье обратно на плечики и благополучно о нем забыла. Изумительное, бесспорно – но куда его носить? Черкашины давно перестали посещать театральные премьеры и корпоративные вечеринки.
…А Маринка не забыла. Время от времени наведывалась в магазин проверить, не исчезло ли «мамино» платье. Однажды завернула туда с малышами – показать: Никитка проболтался.
Ни к чему неподъемные траты, волновалась Даша, хоть бы Кирилл внял голосу благоразумия…
Вынув шпильки из узла прически, она мотнула головой, и туго крученные пряди упали на плечи. Как хорошо! Затылок радуется свободе – шутка ли, ниже бедер опускаются тяжелые волосы. Даша рада бы срезать, но то Алина не позволяла, теперь Кирилл…
Валентинка проводит летние каникулы в деревне у бабушки вместе с компаний друзей и собакой Мальвой. За лето столько всего случается! Экспедиция в таинственный Синий лес, встреча с таёжным великаном Сырбырхырчиком, откапывание и закапывание несметных сокровищ, освоение методов дедукции, знакомство с динозавром, который обитает в речке… Эти невероятно весёлые и в какой-то мере драматические приключения достойны того, чтобы главная героиня «Записок…» поделилась ими со своими потомками.
К позорному столбу приковывали осужденных. Герои романа – еврейский парень Хаим и русская девушка Мария – осуждены без вины. Только из-за происхождения их репрессируют и ссылают из Литвы на острова смерти. Сохранить любовь и человечность там практически невозможно. Но именно эти качества и придают молодым людям силы, именно они помогают выжить.
Только представьте: вы давным-давно замужем, и ваши вечные соперники – тапочки и телевизор – уже давно завладели сердцем вашего мужа. Подрастает умница-дочка, уже сама входящая в возраст невесты, и надежд на любовь или мужское внимание у вас ноль. Но как раз в этот момент в дверь вашей квартиры звонят, и на пороге появляется… странный молодой человек с подозрительными усами, который уверяет вас, что является вашим давним поклонником! Дочь в шоке, у мужа брызжут из глаз искры от неожиданно обнаружившегося факта, что вы, оказывается, по-прежнему красивая женщина.
У девочки, обладающей необычным именем – Изольда, и судьба, конечно, самая необыкновенная. Вскормленная якуткой, Иза вместе с молоком своей второй матери впитала любовь к этому суровому северному краю, столь не похожему на благословенную Балтику, откуда происходили ее предки. Сердце Изы стремится к радости, она умеет видеть красоту в самых обычных вещах, и неудивительно, что мир отвечает ей взаимностью. Первая любовь к огненноволосому цыгану дарит Изольде настоящее счастье. Не всем нравится ее яркое горение, а значит, Изу ждут тяжелые испытания.
У спецпереселенцев из Литвы — еврея Хаима и русской Марии — в якутских морозах рождается дочь, которую из романтических соображений отец нарекает Изольдой. В крохотное родильное отделение поселковой больницы Мария попала одновременно с якуткой Майыс. Майыс выкормила Изочку и полюбила как дочь. Через много лет, когда ни Марии, ни Майыс давно не было на свете, в Доме инвалидов обнаружилась старушка-якутка, которая называла себя Марией…
«Из больницы выздоровевшего мальчика привезли не на дачу, а в каменное двухэтажное здание, окруженное отцветающей зеленью тополей. Детдом населяли, согласно общему списку, ровно тридцать круглых сирот и шестьдесят восемь социальных – те, у кого родители были предположительно живы. С кого-то удавалось выжать часть алиментов, кто-то искусно скрывался либо умер в безвестности, и ребенок без согласия кровных родителей на усыновление оставался по закону в детдоме до совершеннолетия. Мальчику повезло: он был полноценным сиротой и мог надеяться обрести семью…».
«Человек на балконе» — первая книга казахстанского блогера Ержана Рашева. В ней он рассказывает о своем возвращении на родину после учебы и работы за границей, о безрассудной молодости, о встрече с супругой Джулианой, которой и посвящена книга. Каждый воспримет ее по-разному — кто-то узнает в герое Ержана Рашева себя, кто-то откроет другой Алматы и его жителей. Но главное, что эта книга — о нас, о нашей жизни, об ошибках, которые совершает каждый и о том, как не относиться к ним слишком серьезно.
Петер Хениш (р. 1943) — австрийский писатель, историк и психолог, один из создателей литературного журнала «Веспеннест» (1969). С 1975 г. основатель, певец и автор текстов нескольких музыкальных групп. Автор полутора десятков книг, на русском языке издается впервые.Роман «Маленькая фигурка моего отца» (1975), в основе которого подлинная история отца писателя, знаменитого фоторепортера Третьего рейха, — книга о том, что мы выбираем и чего не можем выбирать, об искусстве и ремесле, о судьбе художника и маленького человека в водовороте истории XX века.
15 января 1979 года младший проходчик Львовской железной дороги Иван Недбайло осматривал пути на участке Чоп-Западная граница СССР. Не доходя до столба с цифрой 28, проходчик обнаружил на рельсах труп собаки и не замедленно вызвал милицию. Судебно-медицинская экспертиза установила, что собака умерла свой смертью, так как знаков насилия на ее теле обнаружено не было.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
Если бы у Елены Лукониной спросили, счастлива ли ее семья, она вряд ли смогла бы однозначно ответить на этот вопрос. Счастье и горе, печаль и веселье всегда шли в ее жизни рука об руку. Елена, как могла, оберегала своих родных от несчастий – мирила, утешала, помогала пережить потери. Еще в молодости она поняла: всегда есть выбор. Жизнь подобна перекрестку, и только в конце пути станет понятно, по той ли улице ты пошел.
Помните: «Счастье – это когда тебя понимают»? Далеко не все испытали это счастье – найти свою половинку, человека, который тебя понимает, принимает тебя таким, какой ты есть, не пытаясь переделать, перевоспитать. Писатель Максим Ковалев был уверен, что в его жизни ничего произойти не может: он популярен, богат, давно и прочно женат. Жена в свое время «вывела его в люди» и с тех пор направляет твердой рукой, не давая поблажек, наказывая за слабости и поощряя за успех. Была ли эта жизнь счастливой? У Максима не было времени об этом подумать. Но однажды – как часто все меняется в один момент под влиянием этого «однажды»! – он получил письмо от благодарной читательницы.
Сначала Лиду бросила мать – просто уехала и не вернулась, оставив дочь на воспитание бабушке в глухой деревне.Так девочка и росла – с твердым убеждением, что никому не нужна. Потом ее бросали мужчины – так же, как в свое время мать: неожиданно, подло, несправедливо. Так, что всякий раз хотелось кричать: «Мой милый, что тебе я сделала?» А ничего не сделала. Просто была запрограммирована на одиночество, тоску, неудавшуюся жизнь. Ее, словно Кая в «Снежной королеве», заколдовали, заморозили сердце. И Лида не сомневалась, что разморозить его нельзя.
Мы выбираем, нас выбирают… Счастье, когда чувства взаимны. А если нет?История, которая легла в основу повести «Верный муж», открывающей эту книгу, реальна. На одной из многочисленных читательских встреч ко мне подошла женщина и вручила сверток с письмами. Я о них, признаться, забыла, а когда вспомнила и начала читать, не смогла оторваться.В этих письмах было столько страсти, столько муки, столько радости… Я никогда не знала мужчину, который писал эти письма, не была знакома с женщиной, которой они адресованы.