Повторим нашу встречу - [3]

– Я люблю ее.

Эхо этой фразы повисло в воздухе, накалив атмосферу до предела. И слишком поздно до Пейдж дошли воспоминания о том, что она сказала ему во время их последнего разговора: «Прости меня, Джанкарло. Я люблю тебя».

– Что? – Его голос стал тихим и мягким. У Пейдж внутри все задрожало от резкой смены тона и его обманчивого спокойствия. Но она выпрямила плечи. – Что ты только что посмела сказать мне?

– Ты здесь совершенно ни при чем, я действительно искренне люблю Вайлет. – Пейдж говорила правду, ей удалось смириться с тем фактом, что она потеряла его навсегда и не пыталась никак снова вернуть его с помощью коварных планов. Ей всего лишь хотелось загладить свою вину.

Джанкарло покачал головой и пробормотал что-то неразборчиво на итальянском.

– Это какой-то кошмар. – Его взгляд стал еще более жестким и яростным. – Но кошмары заканчиваются рано или поздно. А ты по-прежнему отравляешь мне жизнь. Надо было думать головой, прежде чем доверять такой женщине, как ты. Но я хочу все это оставить в прошлом. Почему бы тебе просто не исчезнуть, Никола?

– Пейдж. – Звук этого имени ранил ее словно нож по сердцу. Оно было для нее символом потери, напоминало о тех ужасных поступках, которые ей пришлось совершить. – Лучше уж называй меня бессердечной тварью, чем так.

– Мне все равно, как ты там себя называешь. Я хочу, чтобы ты ушла. Я хочу, чтобы ты держалась подальше от моей матери. Я с отвращением думаю о том, что ты пробыла возле нее так долго. Как затаившаяся злокачественная опухоль.

Ей придется уйти, она прекрасно понимала это. Все ее объяснения и логические доводы, какой в них смысл, если она причиняет ему боль одним своим присутствием? Ее мать тоже всегда сравнивала Пейдж с раком, который пускает метастазы по телу человека и убивает его.

– Прости меня. – Даже для извинения в голосе Пейдж было слишком много уныния. В его взгляде на долю секунды отразилась затаенная боль. – Я жалею обо всем, что произошло. Но я не могу бросить Вайлет. Я обещала ей.

Это признание стало последней каплей. Его взгляд метал гром и молнии. Пейдж призвала на помощь все свое мужество, чтобы не оробеть и не сделать шаг назад, когда Джанкарло приблизился к ней. Или чтобы не броситься прочь из дома в сад и побежать прямиком к дикому каньону. Куда угодно, лишь бы подальше от этого человека. Это желание неистово пульсировало в ее крови.

– Тебе, наверное, кажется, что я шучу, – проворковал Джанкарло мягко и нежно. Но вместо испуга Пейдж охватил возбужденный трепет. – Так вот, ты ошибаешься.

– Я понимаю, как неприятно тебе видеть меня здесь и то, что ты не веришь в искренность моих намерений, – примирительным тоном сказала Пейдж. Но на самом деле этот тон больше напоминал речь человека, находящегося на грани нервного срыва, охваченного паническим страхом. – Боюсь, что мне придется остаться преданной твоей матери.

– Извини, – перебил ее бесцеремонно Джанкарло. – Но твоя ирония ошеломляет меня. Ты, именно ты, сейчас говоришь мне о преданности?

Пейдж ухмыльнулась и не отвела взгляд.

– Не ты нанял меня на работу, а она.

– Этот факт не будет иметь никакого значения, если я убью тебя собственными руками, – прошипел он. И Пейдж действительно стоило бояться Джанкарло, но теперь она почему-то была уверена, что он не сможет причинить ей физический вред. Только не он.

Возможно, это убеждение – отголосок прошлого. Раньше она верила, что настоящая и чистая любовь способна справиться с любыми трудностями, и только это чувство имело для нее значение много лет назад. Но ее иллюзии очень скоро разрушились.

– Да, – сказала Пейдж, стараясь выглядеть спокойной. – Но ты ничего мне не сделаешь.

– Пожалуйста, – раздался мужской шепот. В его тяжелом, мрачном взгляде читались злоба и насмешка. – Только не говори мне, что тебе кажется, будто бы я не уничтожил тебя, если бы мог.

– Конечно, ты прав. Но ты действительно не можешь этого сделать, потому что ты вовсе не так жесток.

– Мужчина, которого ты знала, мертв, Никола. – Снова это ненавистное имя. Умышленная словесная пощечина заставила Пейдж отшатнуться и все-таки сделать шаг назад. – Он умер десять лет назад, и его не вернуть к жизни твоими сентиментальными баснями о преданности. Воскрешение невозможно. Все, что у нас осталось общего с ним, – это внешность. Поэтому заруби себе на носу – его больше не существует.

Пейдж стало нестерпимо грустно. Она не понимала, почему безграничная и безысходная печаль снова овладела ей, разбередив старые раны, которые так и не затянулись даже спустя столько лет? Разъедающая душу горечь лишь затаилась на время, выжидая своего часа, чтобы снова отравить ее.

– Я полностью беру на себя и ответственность и вину за то, что случилось тогда, – произнесла Пейдж самым бесстрастным тоном, на который только была способна в эту минуту, несмотря на свою беззащитность и уязвимость. За те два месяца, которые они провели вместе, она растворилась в Джанкарло без остатка, и этот роман стал лучшим периодом в ее жизни. – Но у меня нет выбора. Я обещала Вайлет, что не оставлю ее. Наказывай меня, если хочешь, но не ее.

Джанкарло Алесси практически целиком и полностью состоял из недостатков. Но все же он любил свою эксцентричную претенциозную мать, которая, несомненно, обожала единственного сына, но по-своему, и выражала это порой в странной форме. Вайлет часто позволяла себе использовать его в личных целях: чтобы отвлечь внимание мировых таблоидов от разваливающегося брака, пресечь нелицеприятные слухи или просто ради продвижения карьеры.