Повторение пройденного - [17]

* * *

У самого памятника, метрах в ста от него стояла как на картинах сюрреалистов (так нереально выглядела она в этой глуши) добротная дощатая трибуна, и ветер гулял в ее щелях. А потом все это ушло, заслонилось, исчезло. Мы подходили к самому памятнику, простому, каких тысячи на нашей земле. Мы остановились, и молчали, и смотрели на лес. Туда, куда смотрел своими пустыми глазницами череп дзота. Лес наступал стремительно, плотной стеной, не оставлявшей за собой ничего чуждого ему. Невдалеке, метрах в пятидесяти от дзота, торчал из земли бурый валун, и мне подумалось, что, наверное, и за этим камнем лежал кто-то из бойцов афанасьевского батальона, перед тем как подняться в атаку, закрывал грудь автоматом.

* * *

И Артюхов, и Матросов видели, как дернулся Белов, когда пуля пробила ему руку, они с тревогой следили за ним, видели, как он медленно полз вперед, потом застыл: потерял сознание?

— Я пойду, — даже не спросил, а сказал Матросов Артюхову.

И Артюхов, глядя не на него, а на все поле перед дзотом, кивнул:

— Иди...

Он полз по снегу, загребая, как веслом байдарки, автоматом. Полз быстро, оставляя за собой неглубокий след. Он, пожалуй, слишком взял вправо и теперь думал, что крюк получается больше, чем казалось вначале. Дзот был по-прежнему далеко. Артюхов и бойцы тоже были далеко, а вот Белов был уже близко, он был с ним почти на одной линии, только метров на двадцать правее.

Он остановился, передыхая, свистнул, прижимаясь к земле. Белов повернул голову, глядя в его сторону и не замечая. Матросов свистнул еще раз, чуть слышно. И Белов кивнул, показывая, что заметил помощь. Он узнал напряженное, потное лицо Матросова и теперь, последние мгновения оставаясь недвижимым, думал, что тот взял правильно и что у него больше шансов, а стало быть, ему, Белову, выпало отвлечь пулемет на себя, и что у него, скажем честно, шансов больше нет. Он вытянул вперед здоровую руку, оперся на нее, нашел стволом амбразуру и дал очередь. Дзот тотчас же ответил длинной яростной очередью, весьма, впрочем, неточной. Белов вскочил и, пробежав два шага вперед и влево, упал в снег раньше, чем снова ударил пулемет. Он снова поймал мушкой черную бойницу дзота, и снова дал очередь, и, кажется, попал там в кого-то, потому что пулемет на этот раз не отвечал страшно долго, так долго, что он успел еще раз преодолеть несколько метров и с маху зарыться в снег.

Матросов видел все и, когда Белов второй раз дернулся на снегу, вскочил, вырывая чеку, понесся к дзоту, еще не обнаруженный, и швырнул гранату. Она взорвалась перед самой амбразурой, засыпав дзот снегом и мерзлой землей и никому не причинив вреда.

Матросов в ярости бросился на снег, когда очередь, прошедшая значительно правее, чем раньше, дала понять, что его нашли. И когда Белов двинулся и пулеметчик ударил в него — сделал еще перебежку и швырнул последнюю свою гранату. Она стукнулась о перекрытие дзота чуть выше бойницы, отскочила на полметра и взорвалась.

Белов, весь в крови, приподнялся на перебитых руках, по нему не били. Извиваясь, загребая снег левой, отталкиваясь целой ногой, он полз вперед, а дзот молчал. Двое бойцов, мерзнущих на левом фланге, поднялись и помчались вперед. В первом бегущем Белов узнал Валитова, за ним вскочила и рота, которую поднял Артюхов. Пулемет ударил снова по тем двоим, потом, когда они рухнули в снег, перенес огонь вглубь и уложил роту. Артюхов, раненный в руку, полулежал на снегу, в тоске думая о том, что будь у него хоть одна батальонная пушка, он бы выкатил ее и в дм выстрела разворотил бы этот проклятый дзот, безнаказанно расстреливающий его людей.

Матросов лежал совсем близко от дзота, пожалуй, даже недостижимый для его огня. Он вздохнул с облегчением, когда понял это, но увидел, как упала в снег рота, как, оставляя за собой темный след, медленно и неуклюже полз вперед Белов, беспомощный, безоружный, полз и полз. Пулемет смолк (меняют ствол, подумал Матросов). А потом, через несколько мгновений, ударил в Белова, пробив грудь, и тело запрыгало на снегу, а пулемет все бил и бил в него прямой наводкой с двадцати метров. Не до конца осознавая, вернее, не давая себе осознать, что сейчас сделает, Матросов поднялся, добежал до дзота, упал перед бойницами, чувствуя упругие толчки крови в висках.

Для тех, кто лежал в пятидесяти и ста метрах отсюда, все слилось в одно короткое мгновение, но он полежал еще чуть-чуть, прислушиваясь к себе, приподнял па руках такое послушное тело и, жалея его, изо всех сил стиснув зубы, бросил себя на амбразуру.

* * *

Они шли не разбирая дороги, прямо на дзот. Подойдя, сняли шапки и долго стояли так.

— А я здесь не бывал... — сказал Валера тихо самому себе. Удивляясь такому обстоятельству: как же так, до взрослых дет дожил, а здесь не побывал.

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

...Мы уже были готовы отплыть и последний раз вышли на поляну, вбирая в себя весенний холодный и влажный залах леса, и низкое небо, и обелиск, и вмерзший, вцепившийся в землю дзот.

— А другие? — спросила Люда. — Что стало с ними? Комбат, он был ранен?

— Умер от ран, — сказал Виталий.

— Командир роты, — спросил Коля, — что стало с ним?