Повстанцы - [8]
Между усадьбами Кедулиса и Сташиса стоит изба Григалюнаса. Григалюнас — небольшого роста, худощавый, лысый, молчаливый и всегда как будто призадумавшийся; вся деревня любит его за сердобольность и услужливость. Жена — полная противоположность ему и по внешности, и по нраву. Высокая, тучная, седая, с суровыми глазами, вечно недовольная, словно на кого-то сердится. Она настолько же крута, как муж отзывчив. Понадобится односельчанину что-нибудь одолжить или попросить помочь в работе, он норовит обратиться к Григалюнасам, пока в избе нет хозяйки. Это редко кому удается — старуха зорко следит, кто и за чем заходит к ним во двор. Семья Григалюнаса велика: четверо сыновей и три дочки, — поэтому в хозяйстве хватает собственных рук.
На другой стороне улицы, за Галинисом и Даубарасом, ютятся дворы Бразиса, Янкаускаса и Норейки. Бразис, человек мрачный, замкнутый, мало общался с соседями. Жалостливо и сочувственно говаривали односельчане, что, видно, Бразиса «черные волы затоптали». Бразисам в жизни не везло. Дети у них часто умирали — одни маленькими, другие повзрослее; четверых сыновей и четырех дочерей схоронили они на пабяржском погосте. Оставались дочь — Марите, девушка двадцати двух лет, и сын Ионукас, достигший возраста пастушонка. Бразисы не в состоянии одни управляться, нанимают работника, чтобы отработать барщину.
Янкаускас ничем бы не выделялся среди других, если бы не сын его Казис, самый веселый парень на селе, неистощимый затейник. Ни одна свадьба, ни одна сельская вечеринка не обойдется без Казиса Янкаускаса. Да и вообще, едва со временем повольготнее, по субботним вечерам и в воскресенье, кто-нибудь из молодежи обязательно околачивается на дворе у Янкаускаса. Где Казис — там и шутки, частушки, проказы.
Смекалка молодого Янкаускаса ключом бьет на праздниках и обрядах: на заговенье, в пасху, в ночь Ионинес — на Ивана Купала, на свадьбах и дожинках. Никто так ловко не может окатить водой парней и девушек, которые на заговенье «гоняются за павами». Никто не сумеет так изобретательно смастерить из одного полоза и колеса «дедушкин воз» в страстную среду. Никому не удается так незаметно во время свадьбы или крестин втащить на стреху амбара телегу. Что бы ни происходило на селе забавного и уморительного, все знают, чьих рук это дело.
Когда гонят в ночное волов, Казис особенно любит поозорничать, припугнуть девушек и навещающих их парней. Едва скосят рожь, две-три девушки уговариваются и в сумерки гонят волов пастись на луга и в ржаное; жнивье. Знают, что пасти придется не в одиночку. Ночь спокойная, ясная, теплая, поближе к осени и звезды ярче сверкают на небе; на душе становится так легко и вместе истомно, когда лежишь у луга на косогоре, сцепив руки на голове, глядишь в эту темную высь, на большие и малые светила. Девушки запевают:
И при этих словах как снег на голову сваливается парень, с которым девица той же осенью сыграет свадебку.
Казис Янкаускас любил, застигнув врасплох певуний с их сужеными, нагнать на них страху какой-нибудь неожиданной проделкой. Однажды он, блея, кубарем подкатился из-за куста под ноги Катрите, которую Пятрас Бальсис пришел проведать во время пастьбы. Не сдобровать бы Казису за такую проказу, если бы он, проворно увернувшись от тяжелой руки Пятраса, не улизнул в кусты.
Живым, веселым нравом напоминал молодого Янкаускаса Норейка, хотя он и на десять лет старше Казиса, года два как женат. Теперь уже остепенился, но охотнее водится с молодежью, чем с пожилыми хозяевами. В работе ему помогают младший брат, две сестры и мать. Отец умер сразу же после свадьбы сына. Норейки живут в ладу и согласии, поэтому их уважает все село, только старикам не нравится дружба молодого хозяина с парнями и подростками.
Другие хозяева Шиленай — Якайтис, Вашкялис, Бержинис с зятем Жельвисом и еще кое-кто — ничем не примечательны. Односельчане — только и всего.
На другом краю, чуть подальше от околицы, где сельская дорога упирается в большак Пабярже — Багинай — Сурвилишкис, стоит шиленская кузница. Там бывают не только местные, но и заказчики из других деревень, особенно из Палепяй. Нередко увидишь возле кузницы и проезжего, остановившегося что-нибудь поправить в повозке или бричке. Шиленский кузнец Дундулис слывет по всей округе умелым мастером.
Примерно в полутора верстах, где дорога пересекает проселочную Сурвилишкис — Паневежис, на перекрестке торчит старая, всем известная корчма. Часто, особенно по субботним вечерам, встретишь здесь управителей, приказчиков, войтов багинского и ближних поместий, шныряющего по всей округе жандарма, стражника, а порою — тех крепостных, что в позапрошлом году не давали зарока трезвости или, несмотря на присягу, не могут удержаться, чтобы не залить горя квартой сивухи. Среди них и Кедулис, Сташис и Бразис.
Тяжелое крепостное ярмо с давних пор мытарило село Шиленай. Барщина, подати, шарварки и толоки, порка до крови за ослушание и малейшую провинность, казалось, должны были сделать людей унылыми, замкнутыми, боязливыми, покорными и бессловесными. Правда, попадались и такие. Но большинство несло свое бремя стойко, терпеливо, не поддаваясь унынию, преодолевая боль и тоску.
Роман В. Миколайтиса-Путинаса (1893–1967) «В тени алтарей» впервые был опубликован в Литве в 1933 году. В нем изображаются глубокие конфликты, возникающие между естественной природой человека и теми ограничениями, которых требует духовный сан, между свободой поэтического творчества и обязанностью ксендза.Главный герой романа — Людас Васарис — является носителем идеи протеста против законов церкви, сковывающих свободное и всестороннее развитие и проявление личности и таланта. Роман захватывает читателя своей психологической глубиной, сердечностью, драматической напряженностью.«В тени алтарей» считают лучшим психологическим романом в литовской литературе.
В 1-й том Собрания сочинений Ванды Василевской вошли её первые произведения — повесть «Облик дня», отразившая беспросветное существование трудящихся в буржуазной Польше и высокое мужество, проявляемое рабочими в борьбе против эксплуатации, и роман «Родина», рассказывающий историю жизни батрака Кржисяка, жизни, в которой всё подавлено борьбой с голодом и холодом, бесправным трудом на помещика.Содержание:Е. Усиевич. Ванда Василевская. (Критико-биографический очерк).Облик дня. (Повесть).Родина. (Роман).
В 7 том вошли два романа: «Неоконченный портрет» — о жизни и деятельности тридцать второго президента США Франклина Д. Рузвельта и «Нюрнбергские призраки», рассказывающий о главарях фашистской Германии, пытающихся сохранить остатки партийного аппарата нацистов в первые месяцы капитуляции…
«Тысячи лет знаменитейшие, малоизвестные и совсем безымянные философы самых разных направлений и школ ломают свои мудрые головы над вечно влекущим вопросом: что есть на земле человек?Одни, добросовестно принимая это двуногое существо за вершину творения, обнаруживают в нем светочь разума, сосуд благородства, средоточие как мелких, будничных, повседневных, так и высших, возвышенных добродетелей, каких не встречается и не может встретиться в обездушенном, бездуховном царстве природы, и с таким утверждением можно было бы согласиться, если бы не оставалось несколько непонятным, из каких мутных источников проистекают бесчеловечные пытки, костры инквизиции, избиения невинных младенцев, истребления целых народов, городов и цивилизаций, ныне погребенных под зыбучими песками безводных пустынь или под запорошенными пеплом обломками собственных башен и стен…».
В чём причины нелюбви к Россиии западноевропейского этносообщества, включающего его продукты в Северной Америке, Австралии и пр? Причём неприятие это отнюдь не началось с СССР – но имеет тысячелетние корни. И дело конечно не в одном, обычном для любого этноса, национализме – к народам, например, Финляндии, Венгрии или прибалтийских государств отношение куда как более терпимое. Может быть дело в несносном (для иных) менталитете российских ( в основе русских) – но, допустим, индусы не столь категоричны.
Тяжкие испытания выпали на долю героев повести, но такой насыщенной грандиозными событиями жизни можно только позавидовать.Василий, родившийся в пригороде тихого Чернигова перед Первой мировой, знать не знал, что успеет и царя-батюшку повидать, и на «золотом троне» с батькой Махно посидеть. Никогда и в голову не могло ему прийти, что будет он по навету арестован как враг народа и член банды, терроризировавшей многострадальное мирное население. Будет осужден балаганным судом и поедет на многие годы «осваивать» колымские просторы.
В книгу русского поэта Павла Винтмана (1918–1942), жизнь которого оборвала война, вошли стихотворения, свидетельствующие о его активной гражданской позиции, мужественные и драматические, нередко преисполненные предчувствием гибели, а также письма с войны и воспоминания о поэте.