Повседневная жизнь времен Жанны д’Арк - [69]

Три четверти века спустя Оливье де ла Марш, рисуя картину Франции после заключения Арраского мира[38], писал: «Все французское королевство было заполнено крепостями, чьи стражи жили грабежом и разбоем, и посреди королевства собрались всякие люди из разных отрядов, которых прозвали „живодерами“. Они верхом разъезжали из края в край в поисках съестного и приключений, которые давали им возможность прожить и заработать, и не щадили ни земель короля Франции, ни земель герцога Бургундского, ни земель, принадлежавших другим принцам королевства».

Между «Большими компаниями», о чьем создании и подвигах повествует Фруассар, и «живодерами» времен Карла VII существует чудовищная преемственность в деле разрушения, грабежа, разорения. «Компаньоны», наемники (routiers), бриганды, живодеры: сколько различных терминов, которые действительность превратила в синонимы. Если целью всякой войны всегда отчасти является материальная выгода, – даже в том случае, если она прикрывается флагом национального дела или ведется под знаменем сеньора; если грабеж считается одним из вполне естественных видов деятельности солдата, – «Они взяли припасы, похитили людей и учинили грабежи, как имеют обыкновение делать военные», сказано в одной из королевских грамот о помиловании Карла VI, – то во времена перемирия и мира разбой в ту эпоху становится уже просто исключительной целью деятельности воинов.

И в самом деле, разница между разбойниками и солдатами определялась лишь обстоятельствами. Отряды, набранные капитанами на время похода, не расформировывались после того, как поход был окончен и государь отпускал вспомогательные войска. Любовь к приключениям, невозможность найти другие средства к существованию, приобретенная привычка жить, грабя и облагая данью друзей и врагов, превращали наемника в бандита, капитана в главаря банды. Ла Гир, Дюнуа многие другие, которых эпопея Жанны д'Арк более или менее окружила в наших глазах своим ореолом, впоследствии стали грозными предводителями живодеров… «Естественный» характер такой трансформации превосходно выявлен в мотивировочной части грамоты о помиловании Карла VII, выданной одному бывшему живодеру: «… Названный проситель с самого юного возраста служил нам во время наших войн и побывал во многих странствиях и походах, и в гарнизонах в разных городах и крепостях, воюя с нашими давними врагами-англичанами и другими противниками. И за все то время, которое он таким образом проводил на указанных войнах, он не получал от нас никакого жалованья, наград или вознаграждений или получал очень мало. По этой самой причине он был вынужден жить за счет наших врагов и наших подданных, грабить, обдирать, обворовывать и вымогать деньги у людей всякого рода, каких мог найти и встретить, разъезжая по стране, будь то служители Церкви, знать, горожане, торговцы или иные. Он также бывал на ярмарках и рынках, с тем чтобы грабить торговцев и вымогать деньги, он отнимал и уводил скот у добрых людей, и часть этого скота съел и скормил другим, а другую часть отдал за выкуп, продал и взял себе, и поступал, как ему заблагорассудится. И много раз он с вооруженными людьми нападал на укрепленные церкви, крепости и укрепленные города, захватывал тех, кто находился внутри. Он взял в плен многих наших подданных, и требовал от них большой выкуп, заставлял платить и причинял прочие беды, творил зло, совершал все преступления, которые имеют обыкновение делать солдаты и которые он попросту не смог бы в этой грамоте перечислить и назвать».

К солдатам, оставшимся из-за перемирия не у дел, присоединялись авантюристы и деклассированные элементы всякого рода, дворяне, лишившиеся своих фьефов, крестьяне, доведенные до разорения и до отчаяния грабительскими действиями военных и решившие взять реванш, присоединившись к какой-нибудь шайке. Все сословия смешались и уравнялись благодаря общему существованию; смешались и все национальности: испанцы, особенно многочисленные из-за того, что кастильская монархия заключила союз с французским королевством; немцы, которые ввели в обиход во Франции слово «рейтар» (всадник); англичане и главным образом шотландцы, чья жадность и грабежи вскоре породят поговорку: «Совести у него и на краги шотландцу не хватит».

Организация разбойничьей шайки ничем не отличалась от организации регулярного отряда, и дисциплина, которой требовали иные капитаны от своих войск, была весьма суровой, во всяком случае если речь шла о сражении. Зато главарь шайки берег жизнь своих людей, иногда советовался с ними, если предстояла важная операция, выговаривал для них материальные выгоды в соглашениях, которые заключал с городами или сеньорами. А главное, он предоставлял им достаточно большую свободу действий, если это не угрожало безопасности шайки, и ничто тогда не препятствовало разбойникам, для которых вся страна превращалась в источник добычи, совершать свои злодеяния. Завладев какой-нибудь крепостью, они наводили оттуда ужас на все соседние области и оставляли в покое какую-нибудь провинцию лишь тогда, когда она была полностью истощена, и лишь для того, чтобы обрушиться на другую, еще не тронутую. Во всех документах того времени с трагическим однообразием повторяется одно и то же перечисление преступлений и злодеяний: сожженные и разграбленные города; изнасилованные женщины и девушки; крестьяне, которых пытали до тех пор, пока они не расскажут, где прячут деньги; торговцы, которых хватали вместе с их товаром; горожане, которых брали в плен и убивали, если их семья не могла заплатить того выкупа, какой с нее требовали. Кроме того, существовали «постоянные» источники дохода: «appatis», то есть подневольная дань, которой города и деревни откупались от наиболее тяжких бедствий, и плата за пропуска, выдаваемые торговцам и гарантировавшие им относительную безопасность на территории, которую контролировал тот или иной отряд.