Повседневная жизнь в эпоху Людовика XIII - [21]

Однако какой бы необузданной ни была его страсть к любимому занятию, сколь бы ни укоренилась в нем привычка к движению, этот царственный приверженец святого Губерта, небесного покровителя охотников, иногда все-таки чувствовал усталость от подобных перегрузок и тогда вынужден был на время брать передышку. В таких случаях, запершись в Лувре, он метался по своим покоям, зевал и тосковал нестерпимо. Чтобы убить время, пытался занять себя принятыми в те времена забавами. Но игра нисколько не привлекала его, к тому же – выбери он хоть «убегающего туза» (here), хоть реверси^[23], хоть шахматы, хоть бильярд, – он неизменно терпел поражение, а поскольку проигрывать не любил и тут же принимался это свое поражение оспаривать, настроение неизменно еще ухудшалось. Небольшую склонность испытывал он и к развлечениям «умственным». Впрочем, удивляться тут не приходится. Короля никак нельзя было назвать не только что ученым, но попросту образованным человеком. Он с трудом мог припомнить несколько слов на латыни. Он писал, как ребенок – крупными неровными буквами, а уж об орфографии и говорить нечего. Он ненавидел чтение, и если перелистывал книгу, то только тогда, когда в ней можно было найти гравюры с изображениями птиц, животных, военных сцен или античных памятников.

Итак, он презирал как игру, так и чтение. А что доставляло ему удовольствие? На что он тратил время без скуки? Конечно, у него и внутри стен Лувра были кое-какие пристрастия. Так, он мог проводить долгие часы в вольере, где резвились птицы, наблюдая за ними, ухаживая или просто созерцая безмолвно переливы их яркого оперения. Он донимал поддразниванием своих домашних собак или своих мартышек, причем особую радость испытывал, обшивая или переодевая обезьяну. А еще он часто запирался в отдельном кабинете, где была собрана его коллекция оружия, потому что был страстным его любителем и собирателем. Обученный, скорее всего, Жюмо, его штатным оружейным мастером, Людовик стал таким докой по части разгадывания секретов самых сложных механизмов, что господин Франсуа Поммероль, личный оружейник Месье, удалившись на покой в родную Овернь, не нашел, кроме короля, ни единого достаточно ученого человека, чтобы раскрыть ему тайны своего мастерства.

Когда Людовик XIII уставал разбирать и собирать свое огнестрельное оружие, он менял занятие и с неменьшим усердием приступал к самым разным видам ручного труда. Он с детства стремился приобщиться к тому, что впоследствии его современники с изрядной долей иронии называли «на диво королевскими ремеслами». И ребенком, и взрослым человеком он внимательно следил за работой всякого рода ремесленников, расспрашивал их о тонкостях этой работы, помогал им. Он был самым искусным и одаренным из королей с золотыми руками. Под крышей Лувра он завел для себя и кузницу, и пекарню, и хлев, и ручной печатный станок, и собственную кухонную печь, и множество самого разнообразного инструмента. Он умел обтачивать и шлифовать железные изделия; отливать маленькие пушечки; чинить любое оружие; делать печатные оттиски; чеканить монеты; плести корзины; шить; прибивать гвоздями ковры; изготовлять силки и сети. В бритье он мог бы посоревноваться с самым искусным цирюльником. Он огородничал и садовничал на своих версальских землях, а выращенные им там многие буасо^[24]раннего зеленого горошка за бешеные деньги скупал у него богач Монторон. Людовик запросто мог занять место кучера, каретника, тележника, конюха, кузнеца… Действительно, можно найти немало свидетельств того, как он ловко и на большой скорости управлял собственной каретой^[25]. Если во время прогулки экипаж Людовика терпел бедствие, его это нисколько не тревожило: он вооружался топором, брал в руки нужный инструмент и делал все, что нужно для ремонта. Рубил дерево, распиливал его должным образом, сочинял все необходимые приспособления, был вполне способен починить, а то и полностью заменить колесо или, скажем, дышло. Он самостоятельно взнуздывал и седлал свою лошадь, кормил лошадей, при необходимости мог и подковать. У одного из своих министров, сеньора де Нуайе, он выучился устанавливать оконные рамы, у пиротехника Мореля – изготовлять петарды для фейерверков, у конюшего Жоржа – шпиговать мясо.

Он стал великолепным поваром, посещая – среди прочих дворцовых служб – и кухню, где колдовали кондитеры и куда его влекла детская страсть к лакомствам. Десятилетним мальчиком он, как свидетельствуют современники, собственноручно приготовил молочный суп для герцогини де Гиз. Это было начало, за которым последовали куда более сложные блюда, все ему оказалось под силу: любые виды варенья, миндальное молоко, оладьи, пирожки, марципаны, яблочные и айвовые пироги… А уж в выпечке омлетов ему просто не было равных! Из его фирменных блюд можно еще назвать испанскую олья-подриду из мяса с овощами, а гипокрас – тонизирующий напиток из сладкого вина с добавлением корицы – получался у короля куда ароматнее и вкуснее, чем у других поваров. И наконец, будет не лишним добавить, хотя это и не относится собственно к кухне, что матушка короля, Мария Медичи, обучила его искусству составления тонких духов.