Повседневная жизнь в эпоху Людовика XIII - [16]

А утро в Лувре начинается в пять часов пополуночи. Зимой – с того, что зажигают факелы. Едва появившись на рабочих местах, специально выделенные для этого слуги приступают к очистке внутреннего двора, залитого мочой, заваленного испражнениями, мусором и прочей дрянью. Другие в это время наводят порядок в королевских апартаментах. Добираются туда по монументальной лестнице, построенной во времена Генриха II, в центре западного крыла. Сводчатый потолок, богатая резьба, главным украшением которой служат виноградные гроздья, – эта лестница ведет к Большому залу, у высоких дверей которого стоят четыре колонны розового мрамора с белыми прожилками. Большой зал – первая площадка этой величественной лестницы. Он действительно очень большой, просто огромный. По периметру стен, до самого потолка, – портреты королей, королев, принцев и принцесс. Освещение – двадцать хрустальных люстр. Роспись на потолке – изображенные «под античность» Господь и его ангелы, солнце, луна, планеты, знаки зодиака. Если пересечь Большой зал во всю его длину, можно проникнуть в прихожую апартаментов Людовика XIII.

Король был не слишком взыскателен и довольствовался жильем скорее роскошным на вид, чем удобным. Апартаменты его целиком помещались в здании, выстроенном Леско. Из прихожей коридор вел в парадную спальню, входили в нее через двери, обильно украшенные позолоченной резьбой, где причудливо смешивались лавровые ветви, воинские доспехи и мифологические фигуры. Свет в помещение проникал через три высоких окна, впрочем, свет приглушенный, поскольку стекла были украшены гербами с тремя золотыми королевскими лилиями. От центрального кессона на потолке, где был представлен все тот же герб, лучами расходились изображения военных трофеев – каждое в своей клеточке, отделенной от других лепниной. Стены снизу доверху были покрыты затканными золотом и шелком гобеленами. Кровать с балдахином на высоких столбиках стояла на возвышении, доступ к ней преграждался своего рода балюстрадой; тем же обильно расшитым атласом, из которого были сделаны укрывавшие спящего короля от нескромного взгляда занавески, были обиты кресла и полукресла. К спальне примыкал довольно тесный кабинет, выходивший в куда более просторные апартаменты царственной супруги, – вот и все королевские покои.

В такой обстановке протекала повседневная жизнь Людовика XIII^[16]. Вид из окон открывался разный: с какой стороны посмотреть… Одни окна выходили на цветники протянувшегося вдоль Сены Сада Инфанты, отсюда король мог любоваться чудесной зеленью, обрамлявшей реку, наблюдать за беспрерывным движением лодок и кораблей, за кишащими у Школьных ворот людьми и экипажами. Из других открывалось куда более печальное зрелище внутреннего двора, обрамленного мрачными на вид строениями, по двору туда-сюда сновали придворные, солдаты, торговцы, прислуга. Но вряд ли Его Величество получал удовольствие от созерцания хоть той, хоть иной картины.

Странный государь! Написать его психологический портрет, впрочем, как и попросту понять его психологию, дело довольно трудное. Окончательно завоевавший благодаря насилию свой престол в 1617 г., он вынужден был, хотя на самом деле и предпочитал загородные резиденции, обосноваться в Лувре и стать добровольным узником этой мрачной крепости. Потому что только под кровом дворца, который давал пристанище стольким блестящим правителям, он мог почувствовать себя настоящим королем.

Убежденный в том, что является истинным помазанником Божьим, проникнувшись сознанием как собственного всемогущества, так и собственного величия, Людовик хотел, не сгибаясь под тяжким грузом власти, пользоваться ею по совести, но темперамент побуждал его к созданию вокруг себя патриархальной атмосферы, в которую он мог бы окунуться с головой, к тому, чтобы действовать по доброй воле, к тому, чтобы удалять от себя тех, кто особенно ему докучал. Он часто завидовал провинциальным дворянчикам, которые в своих владениях вволю скакали на лошадях, охотились, с аппетитом ели, крепко пили, а главное – не были обременены никакими заботами. Ведь ему самому приходилось жить среди толпы. Королевский дом насчитывал более 1300 персон – от достойных стать венценосными особ, от – спускаемся пониже – придворных и чиновников всякого рода, прислуги всех уровней, торговцев, музыкантов, комедиантов, шутов до карликов и юродивых. А кроме того, существовала и личная королевская гвардия, состоявшая из 9 850 солдат, дежуривших то днем, то ночью – в зависимости от обстановки.

Обеспечив своему королевскому величеству полный блеск вот таким вот изобилием вокруг знатных сеньоров, военных и обслуги, Людовик, напротив, счел совершено бесполезным подчинять Двор и тем более себя самого каким бы то ни было новым правилам жизни. Как и его отец, Генрих IV, он ограничился молчаливым признанием церемониала, обнародованного Генрихом III еще в 1585 г., и соблюдение правил, предписываемых им, придавало всем действиям короля некую театрализованную торжественность. Но, с другой стороны, правила эти соблюдались лишь в тех случаях, когда из-за нарушения пострадало бы достоинство Его Величества.