Повседневная жизнь Соединенных Штатов в эпоху процветания и «сухого закона» - [86]

Была ли оппозиция? Она проявила себя настолько слабо, словно сама сомневалась в себе. Скорее это был бой из честолюбия. Совещание в Нью-Йорке, дефиле в Балтиморе, попытка Американской федерации труда добиться хотя бы легализации пива, немного криков вокруг Капитолия в Вашингтоне — вот, пожалуй, и все. Хотя нет, была еще одна последняя попытка: обращение в Верховный суд с просьбой высказать свое мнение по поводу конституционности XVIII поправки в марте 1920 года. Но на каком основании атаковать текст, который был одобрен подавляющим большинством законодателей в государстве, где выражение воли большинства населения считается неприкосновенной догмой? Противники поправки пытались доказывать, что поправка была одобрена двумя третями депутатов Конгресса, но это были две трети присутствующих при голосовании, а не две трети списочного состава. Другое, по их мнению, осложняющее обстоятельство: штат Огайо ратифицировал поправку после проведения референдума, что противоречит Конституции. Наконец, они указали на то, что XVIII поправка противоречит X поправке, которая предоставляет штатам всю полноту власти, не принадлежащей федеральному правительству, поскольку оно позволяет штатам самостоятельно разрабатывать законодательные акты, обеспечивающие выполнение федерального закона.

Подобные придирки и крючкотворство доставляли большое удовольствие любителям дискуссий в области юриспруденции. Но они прежде всего свидетельствовали о слабости позиций противников «сухого закона». Сражаться против решения, принятого по воле большинства, — значит не признавать фундаментальные принципы демократии. Правда, поправка ограничивала законодательную власть ассамблей, так как в связи с введением «сухого закона» все меры должны быть направлены на его строгое выполнение. Но был ли 1920 год подходящим моментом для рассмотрения этого аспекта проблемы? Кроме того, согласно свидетельствам современников, американцы задумывались тогда не над законностью принятой поправки, в этом они не сомневались, а над тем, какова станет Америка при «сухом законе», наконец освобожденная от этого «зла» и готовая испытать образ жизни, где будут царить честность, порядочность и воздержание.

Применение «сухого закона»

Увы! Чуда не произошло. Если верить Даниэлю Бурстину, американцы относились к греху по-разному. Например, их увлечение азартными играми вовсе не означало, что они готовы «запретить эти игры» (Boorstin D. The Americans. The Democratic Experience. P. 78). Подобное отношение было и к спиртным напиткам. Штаты не продемонстрировали единодушного мнения по этой проблеме. Тем не менее это было бы желательно. Федеральное правительство располагало весьма скудными кредитами, выделяемыми Конгрессом, постоянно стремящимся сэкономить государственные средства, а Антисалунная лига, опасаясь испугать налогоплательщиков, считала их достаточными. Легко предугадать результат. Бюро «сухого закона» подчинялось Министерству финансов. В его распоряжении насчитывалось 1520 сотрудников в 1920 году, 2836 — в 1930-м. Поначалу они получали годовое жалованье от 1200 до 2000 долларов — эквивалент заработной плате квалифицированного рабочего. Десятью годами позже зарплаты сотрудников возросли, но не превышали 2800 долларов. А чтобы честно выполнять свои функции, они должны быть совершенно «неподкупными». И ведь еще были эксперты. Были сотрудники таможенных служб, контролирующие 30 тысяч километров границы на суше и воде. Для двух тысяч сотрудников — это означало 15 километров для каждого. К этому следует прибавить контроль внутри страны, который был, по меньшей мере, настолько же важен, как и контроль на атлантическом и тихоокеанском побережьях или на границе с Мексикой или Канадой.

Наконец, федеральное правительство вело переговоры с иностранными державами. Государственный департамент добивался расширения территориальных вод. Морские границы были перенесены на расстояние от трех до двенадцати миль, что расширило работу морской пограничной охраны. Но эффективность федерального контроля значительно снижается, если сами штаты, их административные и политические службы не сотрудничают с ним. Именно здесь была ахиллесова пята.

Первый факт, разочаровавший поборников «сухого закона». В 1927 году штаты выделяют на борьбу со спиртным одну восьмую суммы, которую они расходуют на контроль над соблюдением правил рыбной ловли и охоты. Почему так мало? Причины были одновременно и конституционного, и политического порядка. Конституция определяет федеральную систему, а следовательно, сотрудничество или соперничество между союзом и отдельными штатами. В зависимости от обстоятельств один из двух партнеров стремится переложить работу на плечи другого, особенно если это касается расходов. Но закон Волстеда предоставил инициативу федеральному правительству. Штаты Висконсин, Массачусетс, Нью-Йорк, Мэриленд и Нью- Джерси приняли решение сразу же после принят™ XVIII поправки закрыть салуны и запретить продажу спиртных напитков. Правда, за одним исключением — они разрешили пиво. Антисалунная лига начала протестовать и, благодаря закону Волстеда, добилась отмены разрешения на производство и потребление пива. С этого момента ни один из этих пяти штатов не хотел никаким образом участвовать в крестовом походе в защиту «сухого закона», к тому же многие не верили в его успех.