Повседневная жизнь русского гусара в царствование императора Александра I - [20]

Например, каптенармус Андрей Дмитриевич Ефимов, 38 лет от роду, «из солдатских детей, взят по указу Военной коллегии из Таганрогских школьников», начал службу рядовым в Волошском гусарском полку в 1782 году в возрасте 16 лет. В 1787 году он получил чин каптенармуса и в 1797 году был переведен в Александрийский гусарский полк. Читал, писал и считал он очень хорошо, участвовал во второй Русско-турецкой войне (находился с Волошским полком в Таврической области), женат не был, отпусков никогда не брал, но начальству определенно не нравился. «По нерадению к службе не аттестуется» — написано в его формуляре.

Но, как правило, младшие унтер-офицеры аттестовывались к повышению. В рапортах 1812 года встречаются их фамилии. С отличием сражались они с французами у Кобрина, Пружан и Городечно в июле, у Несвижа — в сентябре, у Борисова и Березины — в ноябре 1812 года. В частности, вахмистрами к этому времени стали: Осип Никитович Пигульский, «из духовного звания Минской губернии Мозырьского уезда села Волосавичи» (в 1804 году он был младшим унтер-офицером 22 лет от роду), и Яков Васильевич Мотов, «из солдатских детей города Трубчевска» (в 1804-м — квартермистр 23 лет от роду). Оба они были холостыми, знали русскую грамоту и получили повышение: один через два года службы в рядовых, второй — через четыре года.

Трубачи

Совершенно особое место среди нижних чинов любого полка, будь он пехотным или кавалерийским, занимали музыканты: в пехоте — барабанщики, флейтисты и валторнисты, в коннице — трубачи. Их называли солдатской аристократией.

Павловский Устав на первых своих страницах указывает, что «все трубачи имеют чин унтер-офицерской и носят трости». Когда полк выступал в парадном строю, трубачи ехали в числе первых, за полковым адъютантом и играли «генерал-марш», одну из самых красивых мелодий своего репертуара. На поле боя, когда полк готовился к атаке, они занимали места на левом фланге своих эскадронов (один трубач всегда находился при шефе полка) и давали сигнал к началу движения или к перемене аллюра. Когда полк, завершив атаку, разлетался по полю, то трубачи, играя сигнал под названием «апель», помогали офицерам вновь собрать всадников в шеренги. Даже при наказании провинившихся (прогнании сквозь строй) нельзя было обойтись без трубачей: экзекуция начиналась по сигналу «тревога».

На параде, в бою, в походе, в лагере медный голос труб заменял солдату часы, указывая время подъема, обеда, перехода ко сну, а на конюшне — время раздачи корма, водопоя, чистки лошадей. Всего же в своде кавалерийских сигналов насчитывалось более 50 «номеров» — коротких, весьма примитивных мелодий, где длинные звуки чередовались с короткими, высокие — с низкими.

Медная кавалерийская труба стоила примерно 10 рублей и являлась простейшим музыкальным инструментом. Сыграть на ней симфонию, конечно, было невозможно. Но трубы одного полка при помощи приспособлений настраивали на разные тона, чтобы вместе они составляли «хор»: 14 труб — в тоне «D» и «С», 6 труб — в тоне «G» разной высоты, 1 труба — бас-тромбон и 1 труба — басовая. Тогда сигналы звучали интереснее, богаче.

В годы наполеоновских войн трубы стали коллективной наградой — в основном для полков кавалерии и артиллерийских рот. Награждали серебряными трубами и Георгиевскими (с крестом, Георгиевскими лентами и кистями, с выгравированными памятными надписями). Эти трубы были не только музыкальными инструментами, но и настоящими произведениями искусства. Комиссариатскому департаменту изготовление одной такой трубы обходилось в 100 рублей. Делали их в Санкт-Петербурге два мастера: Костылев и Поммо.

В учебном эскадроне в столице кандидатов в трубачи отбирали строго: рост, внешность, музыкальные данные (слух, чувство ритма). Учителю полагалось довольно высокое жалованье — 300 рублей в год. Но трубач должен был не только хорошо играть, но и отлично ездить верхом: ему приходилось на полном скаку извлекать звуки из своего инструмента. Овладев этими навыками, солдаты становились профессионалами и служили в трубачах годами. В полках принимали в трубачи и простых музыкантов, а потом учили их верховой езде.

Например, в Александрийском гусарском полку штаб-трубачом был Петр Федорович Павловский, «из вольноопределяющихся польского местечка Богуславля, греческого вероисповедания». Он поступил в полк в 1791 году трубачом в возрасте 13 лет. За примерное поведение и знание русской грамоты Павловский вскоре был назначен штаб-трубачом. В городе Александрия он женился на купеческой дочери Татьяне Авриновой, детей не имел, а его жена жила вместе с ним при полку. Более двадцати лет пробыл Петр Федорович в этой должности. Последний раз его фамилия встречается в списках полка в 1815 году^{33}.

Юнкера

Штатное расписание 1802 и 1810 годов предусматривало в составе унтер-офицерского корпуса места для дворян: 10 юнкеров и портупей-юнкеров. При поступлении в полк они должны были «для познания службы» три месяца служить рядовыми, но носить при этом унтер-офицерский мундир. Право на производство в офицеры юнкера имели, согласно положению Устава, только после трехлетней выслуги.