Повседневная жизнь российских железных дорог - [146]

Увы, есть примеры и как не надо делать музей. Такова площадка в Нижнем Новгороде, расположенная близ станции Горький-Сортировочный. Некогда в Щербинке ВНИИЖТом и коммерческими структурами, имевшими в начале 1990-х годов намерения эксплуатации паровых ретропоездов для иностранных туристов, со всей сети была собрана уникальная коллекция паровозов, включавшая и единичные экземпляры. Однако вскоре бизнесмены отказались от ретропрограммы, и вся коллекция была передана в Нижний Новгород, где по инициативе тогдашнего начальника дороги О. X. Шарадзе спешно создавался музей локомотивов. Казалось бы, всё замечательно. Но в результате работоспособные паровозы, брошенные руководством Горьковской дороги на произвол судьбы, оказались в чистом поле, вдали от людных мест, без охраны, нелепо оторванные от сети на своих «пьедесталах» и разграбленные хулиганами. Потом площадка в Нижнем Новгороде была значительно облагорожена, однако потери останутся невосполнимыми навсегда.

К сожалению, буквально вслед горьковчанам ту же ошибку повторила Свердловская дорога. «Музей» на Сортировке в Екатеринбурге расположен далеко от центра города. На уникальных, единственных экземплярах первых отечественных электровозов окна по-варварски — иначе не скажешь — заварены стальными листами. Такое зрелище может не привлечь к истории железной дороги, а только оттолкнуть от нее.

Музейное дело на железнодорожном транспорте — одна из возможных существенных сфер применения бизнеса. Особенно это касается небольших музеев, как, например, музей узкоколеек под Переславлем-Залесским в Талице (первый в России опыт вложения частного капитала в области музеефикации памятников истории железнодорожной техники). Экспозиция и запасной фонд этого музея совершенно уникальны и содержат наибольшее среди всех российских железнодорожных музеев количество неповторимых экспонатов, имеющихся в единственном числе и только здесь.

Но одних музеев для полноценного сохранения старины и ее духа, конечно, мало. Пребывание в музее среди старых раритетов трогает, наводит на размышления несуетные, если есть экскурсия — образовывает. Но главное — позволяет наяву увидеть то, что встречается лишь в чертежах и на рисунках в старых книжках. Это очень важно: любые исторические образцы непременно должны быть представлены общественному вниманию наглядно. Фото, рисунки и чертежи даже при самом развитом воображении всё равно никогда не позволят создать полноценное представление об объекте. Он может быть воспринят, целостно осознан, оценен только в размере один к одному. Однако…

Однако техника, которая была создана, чтобы передвигаться, стучавшая, свистевшая и гремевшая, в музее стоит беззвучно, отрешенно. Она как бы ни жива ни мертва. Паровозы без дыма над трубой стылы, понуры. Если даже и улыбаются они посетителю своими глазами-фонарями, то как-то по-стариковски… В музее безусловно присутствует их живой внешний образ — но не живая суть.

Это техника, рожденная ехать. И она должна ехать. Во что бы то ни стало!

Страницы тягового ретро

Во время празднования в Ленинграде 150-летия железных дорог России 15 ноября 1987 года произошло событие, воспринятое в то время как неслыханное чудо. Пассажирский состав с делегацией гостей праздника во главе с министром путей сообщения Николаем Семеновичем Конаревым провел до Павловска по бывшей Царскосельской железной дороге паровоз. И не просто паровоз, а ПЗ6 — последний отечественный пассажирский. К тому времени уже мало кто предполагал увидеть его живым, ибо эти превосходные машины отчаянно списывались в лом и повсеместно уничтожались. Увидеть их можно было только на памятниках. К тому времени МПС уже четко взяло курс на постепенную ликвидацию паровозного хозяйства. И вот, когда начали организовывать праздник, хватились: для такой поездки нужна бы машина красивая, особенная — хорошо бы ПЗ6! Выяснили: остался цел один единственный работоспособный паровоз — П36–0249, чудом сохранившийся в запасе на Северной дороге. Тут же дали распоряжение готовить его для исторического рейса. Паровозную бригаду из депо Сосногорск возглавил машинист-ветеран, почетный железнодорожник Леонард Александрович Кондратьев.

Автор был в этот день в Питере и никогда не забудет ощущения сна наяву, ранее никогда не испытанного. Мимо нас, застывших, словно в салюте, проходил с дымом и паром красавец-паровоз ПЗ6! Довелось пережить ни с чем не сравнимое чувство обретения мечты, действия машины времени. Тысячи людей останавливались возле путей самой старой в России железной дороги и буквально склоняли головы (я не преувеличиваю) перед ходом живого паровоза. Никогда не забуду, как одна железнодорожная бабушка-стрелочница в вязаном платке крикнула машинисту: «Сынок, свистни еще раз — я хоть жизнь свою вспомню!»

В тот же день на перроне Витебского вокзала для обозрения и фотосъемки находился единственный сохранившийся в СССР работоспособным горячий паровоз О^в-324 — знаменитая «овечка» постройки 1905 года. Она стояла с составом специально отремонтированных старинных двухосных пассажирских вагонов. Можно было подойти к ней, потрогать, понять, что она горячая, живая. Не старина — нет, конечно, старина ожить не может, для этого мало одного лишь ретро — а именно дух старины присутствовал. Возврат к невозвратимому. Ведь живой паровоз, как уже знает читатель, — это не только зрелище: это запах гари, смазочного масла, брызги, струи пара, жар в топке. Это — стихия. Это то, что даже не видом своим, а состоянием говорит очень о многом.