Повседневная жизнь первых российских ракетчиков и космонавтов - [16]

Освоение азов науки шло своим чередом. Уже с конца третьего курса, когда мы побывали на заводской практике в Днепропетровске, Харькове, Саратове, войсковой стажировке и своими глазами увидели, а руками пощупали ту технику, которую заочно изучали в аудиториях и ангарах, стали подходить к учебному процессу «творчески» и даже с некоторыми элементами авантюризма. Например, в училище широко практиковалась и даже поощрялась нашими преподавателями и воспитателями досрочная сдача экзаменов до наступления очередной экзаменационной сессии. Я, например, широко пользовался такой возможностью. Но каждый раз очередной сдаче экзамена экстерном предшествовала большая творческая подготовительная работа, соучастником, а в последующем и соисполнителем которой был мой друг и однокурсник Анатолий Батюня. Стратегия была простая: накануне очередной сессии мы обращались к преподавателю с просьбой разрешить нам его экзамен сдать досрочно. Как правило, он соглашался, будучи полностью уверенным в нашем сверхвысоком уровне знаний предмета. А причину для досрочной сдачи можно было придумать любую, вплоть до того, что я, мол, возможно, в сессию планирую жениться. Получив принципиальное согласие, мы с Батюней в течение нескольких дней изучали повадки и линию поведения нашего преподавателя и находили нужный для нас момент — как правило, после обеда, когда на кафедре практически никого не было. Остальное — дело техники. Пара вопросов (экзаменационные билеты преподаватель еще не успел подготовить. Мы это тоже учитывали!), на которые мы готовили пространные, туманные ответы, по ходу — разговорчики про то про се, иногда анекдотец к месту вставишь — и «пятерка» в кармане! Наш расчет был прост: у преподавателя в голове не укладывалось, что так нахально можно прийти на досрочную сдачу, имея в голове лишь поверхностное представление о предмете. Здесь пальма первенства была за Анатолием. Он умел красиво, если надо, долго и нудно говорить и, как Сирена, заговаривать слушателя, причем не очень отступая от предмета и сути разговора. Я у него был на подхвате. Он иногда так «запудривал» мозги преподавателю, что я, выступая вторым голосом, зачастую путался и не успевал понять — а по какому же предмету мы получили свою законную «пятерку»? Ну, а если честно, то все было не так уж комично и не так просто. Мы, естественно, готовились, добросовестно учили предмет, волновались, переживали, шли со страхом, но все же с тайной надеждой в душе, что наша авантюра удастся. Кстати, сбоев не было.

В последней, преддипломной экзаменационной сессии мы с Толей умудрились почти все экзамены сдать досрочно, и этот факт имел для нас неожиданные последствия. Последний год мы, слушатели выпускных курсов, уже несколько вольготно себя чувствовали, поэтому после досрочной сдачи экзаменов последней сессии, имея в запасе две-три недели свободного времени, мы с другом почти нелегально отправились в Москву на заслуженный отдых. Живем у меня дома, гуляем, блаженствуем, ходим на танцы в ЦДСА. И вот однажды мы забрели в ГУМ (кто не знает — огромный магазин на Красной площади), слышим по трансляции — приглашают в демонстрационный зал на показ мод. Ну, мода нас особо не волновала, а вот на тех, кто ее демонстрирует, нам очень захотелось полюбоваться. Заходим (мы, естественно, в гражданском платье), садимся, оглядываемся вокруг и — ба! — кого мы видим: полковник Григорьев собственной персоной и при полном параде! Михаил Григорьевич был у нас заместителем начальника училища, затем его направили формировать первые части будущих Ракетных войск стратегического назначения. Мы, будущие выпускники училища, слышали о его миссии, и каждый из нас при распределении хотел попасть под его начало, хотя ходили слухи, что к нему будут направлены только выпускники офицерских отделений. И вот этот самый полковник Григорьев, не подозревая, что мы сидим рядом, жадным взором изучает образцы моды весны — лета 1958 года. После небольшого замешательства мы с Толей быстро пришли в себя и между выходами моделей браво представились своему бывшему (а может, и будущему?) командиру. Небольшой шок уже со стороны Михаила Григорьевича (вот, мол, зашел в перерыве между заседаниями в Генштабе чуть отдохнуть, глаз порадовать). Мы деликатно дали ему время прийти в себя и уже через пару минут оживленно, на равных, с элементами профессионализма обсуждали и образцы моделей весенне-летнего сезона, и объекты, которые демонстрировали эти модели. Результат: из тридцати выпускников нашего слушательского отделения только мы с Батюней были распределены во вновь формируемое соединение к тому времени уже генерала Григорьева. Вот что значит вовремя подсуетиться с экзаменами и хорошо разбираться в сезонной моде! Правда, если уж быть объективным до конца, то какую-то роль в распределении сыграли и наши с Толей отцы. Но это, по нашему глубокому убеждению, вторично. Все же первопричина — встреча профессионалов женской красоты в демонстрационном зале ГУМа. Здесь наша с Анатолием совесть чиста. Мы не просили наших отцов (у Толи — начальник штаба Северо-Кавказского военного округа, мой — в те времена полковник Генштаба) направить нас после окончания училища в Москву (такие прыткие среди нашего выпуска были), а попросились в строевую часть, которая только формируется, да еще и непонятно — где.