Повседневная жизнь паломников в Мекке - [27]

Нужно быть плохо знакомым с религией Магомета, чтобы удивляться этому «вуайеризму» процессуалистов. «В религии нет места стыдливости», — говорит традиция. «И ниспослали мы Писание в разъяснение всего сущего» (Коран, 16:91/89), включая вред от брюк.

«Проходите в соседний зал со своими паспортами!» — объявляет солдат. Наконец-то! Даже имам заметно ускоряет темп молитв. Это разрешается. «Руководящий общественной молитвой должен быть краток, — говорил Мухаммед, — потому что за ним следуют слабые, больные, пожилые люди или дети». Его миссия выполнена, и каждый собирает обувь, вещи, зовет жену и направляется к заветной двери. Дети плачут, женщины вопят, мужчины призывают к спокойствию. Военные, на которых напирает толпа, предупреждают: «Сначала женщины и дети». Немедленно людская волна откатывается назад и затихает. Красноречивое молчание служит ответом на это распоряжение. Ни мужчины, ни тем более их жены не решаются оказаться в одиночестве. И в самом деле, какая супруга отважится на то, чтобы очутиться одной с глазу на глаз с пограничниками и с таможенниками, открыть лицо, отвечать на множество вопросов — без мужа! «Нет, нет и еще раз нет! — надрывается тунисец. — Мы мусульмане, а не эти любители виски и лыжных курортов! Либо каждый заходит вместе с семьей, либо вообще никак», — заключает он под одобрительными взглядами паломников.

Паспортный и таможенный контроль: 3 часа утра / 8 часов утра.

Зал, где проверяют документы, более удобный. В нем даже есть кресла. Очередь тянется вдоль красной линии, проведенной на полу для того, чтобы отделить окошечки от толпы. Как и в нью-йоркском аэропорту, за нее можно заходить строго по одному. Но в Джидде делают исключение для супружеских пар, потому что «уважающая себя» мусульманка не должна разговаривать с незнакомцем. За нее на вопросы отвечает муж. Только однажды три жительницы Магриба открыли лица и прошли прямо за стойку, зарезервированную для «официальных делегаций и важных лиц», вызвав тем самым изумление полицейских. Огромного роста сутулый старикан с горящим взором подпрыгивает на месте, подавая юным девицам яростные знаки. Те узнают его и спешат почтительно поцеловать ему руку, перед тем как последовать по коридору, запрещающему проход иностранным служащим. Это явно было окошко для женщин легкого поведения, скрашивающих досуг старого эмира, они прибыли сюда в роли «учительниц французского в начальной школе» или, что более вероятно для хаджа, — паломниц.

Представителей французской мусульманской общины в Саудовской Аравии встречают очень радушно. Они просачиваются к выходу за охранником. «Как крабы, — бросает им вслед египтянин. — Вы что думаете, что в день Страшного Суда он поможет вам и в рай таким образом проскользнуть?» Полицейские, болтая друг с другом, вывешивают на своем посту надпись «закрыто», и паломники сбиваются в плотную кучу.

Сотрудник, сидящий за компьютером, безукоризненно вежлив. Аккуратный, немногословный, он работает очень эффективно. Ничего общего с наглостью и подозрительностью своих арабских коллег. У одного африканца он быстро спрашивает имена его матери и бабушки с дедушкой по отцовской линии и быстро заносит информацию в компьютер. Горе тому нерадивому или забывчивому путешественнику, который не даст точных сведений о следующей поездке. Информационное обеспечение здесь не уступает экономически развитым странам. И вот — первый штамп в паспорте.

Справа находится еще один зал, в нем паломники проходят тщательный досмотр личных вещей. Вероятно, пресловутая арабская мужественность заставляет стойко переносить моральный удар, когда пухлый бородач профессиональными движениями начинает ощупывать каждого, включая те части тела, которые вдумчиво «взвешиваются в руке». Без комментариев.

Быстрый осмотр багажа. Сумки, саквояжи исследуются на предмет контрабанды или чего-то недозволенного. Иранские путешественники уже давно навлекли на себя подозрение своим пристрастием к чемоданам с двойным дном и любовью к взрывчатым веществам. А пакистанцы частенько обнаруживают досадную забывчивость, привозя с собой вместо посоха паломника порцию гашиша. ЛСД, кокаин, взрывчатки — вот с чем борются в королевстве. Огромный плакат на стене аэропорта призывает горожан содействовать работе полиции, чтобы искоренить эту чуму — наркотики. Как гласит пропаганда ваххабитов, это — «страшное зло с дьявольской сутью и иранскими корнями, от которого необходимо защитить молодежь и страну».

Последний переход перед тем, как покинуть аэропорт и ступить на благословенную землю, — отдел «General Transportation Syndicate». Здесь при передаче чека на 869 реалов, купленного путешественником в момент запроса визы, египетские служащие с красными от усталости глазами, но с приветливыми улыбками выдают билеты на автобус. Джидда — Мекка — Арафат — Мина — Мекка — Медина и вновь Джидда. На случай потери денег добавляется также перевод на 80 реалов. Необходимо, кроме этого, иметь при себе определенную сумму, чтобы добраться до аэропорта. В паспорте появляются второй и третий штампы.

Глава 4 Дозволенная земля