Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне - [82]

Не следует заблуждаться относительно личности этого странного миссионера: его рвение не является исключительно религиозным, оно отмечено печатью непримиримого абсолютизма, столь характерного для микроскопического сообщества, где посредственные умы оспаривают друг у друга право на крохи власти. Ссоры Бойза с Плантейшн Хаус, с Лонгвудом и с Индийской компанией свидетельствуют о том, что Церковь на Святой Елене, в лице своего старейшины, готова отдать в ведение губернатора административную жизнь, а себе, невзирая ни на что, взять контроль и руководство делами общественными и семейными и не выпускать из рук управление местной политикой. Пусть губернатор Лоу занимается своими государственными пленными, а все прочие заботы возлагаются на Церковь; таково было абсурдное желание преподобного Бойза.

А теперь взглянем на этого человека и его паству в воскресенье, когда вся жизнь на острове сосредоточивается в сельском приходе в церкви Святого Павла, а в Джеймстаунском приходе — в церкви Святого Иакова. Глядя на портрет пастора Бойза, нетрудно догадаться о его терзаниях и амбициях: крохотные полуприкрытые глазки, недоверчивый взгляд, опущенные углы губ говорят об исполненном горечи высокомерии, тогда как прилизанные волосы, твердый воротник и строгий сюртук придают ему сосредоточенно важный вид. Он напоминает пастора из романов Диккенса в исполнении провинциального актера. Теперь войдем в церковь, где идет служба по англиканскому обряду: в первом ряду, хотя и не всегда, сидят сэр Хадсон и леди Лоу в сопровождении майора Горрекера и адъютанта; за ними — члены Совета с супругами, а дальше высшие служащие Компании, их подчиненные, жители «первого класса», «второго класса», слуги Плантейшн Хаус, «приличные» цветные женщины с детьми, школьники, солдаты в мундирах и цветные. Таков раз и навсегда установленный порядок.

Иногда воскресные проповеди Бойза становятся настоящей сенсацией; поднявшись на кафедру, он закрывает глаза, словно для того чтобы лучше сосредоточиться, прижимает свои большие руки к груди и начинает говорить, тщательно выбирая слова:

— Истинно говорю вам, мытари и блудницы ранее вас войдут в царствие Божие, ибо Иоанн явился вам на пути, ведущем к праведности, но вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили.

Услышав продолжение, Лоу вздрагивает: отличия, богатство, чины, власть, знания, ученость — все это препятствие на пути к райскому блаженству. Убогим, сирым и нищим отпускаются их преступления и прегрешения, ибо вера их истинна. Среди них выбрал себе Господь спутников, а не среди богатых и могущественных, кои отказываются склониться перед Ним. Не ограничиваясь одними лишь мытарями и блудницами, преподобный отец, разгорячившись, перечисляет множество ужасных деяний, которые, по его мнению, не мешают войти в царствие Божие; устрашающий список, как бы указывающий на то, пишет Компании сэр Хадсон Лоу, «что среди присутствующих находятся люди, совершившие подобные преступления». Но если губернатор чувствует себя главной мишенью, он может успокоиться, ибо Бойз добавляет, что эти преступники получают отпущение и прощение грехов прежде богатых и могущественных, ежели они с истинным раскаянием войдут в святилище, где звучит сия неожиданная проповедь. И не только мытари и блудницы, изгои, осквернители субботы, сутенеры, распутники, прелюбодеи, воры и убийцы, к коим обращено слово проповедника, громогласно возглашающего:

— Самых дерзких бунтовщиков ждет спасение. Какая радостная уверенность! Какое утешение! Ни одному раскаявшемуся убийце не будет отказано в спасении. Даже если вы убили вашего отца, вашу мать, даже если вы пришли сегодня сюда, омочив руки в крови Сына Божия, раскаянием будете вы спасены.

Такого рода пилюли приходилось глотать каждое воскресенье тем из именитых граждан, кто соблюдал религиозные обряды и кто был повинен в «преступлении против Бойза». Использовать образ распятого Христа на потребу словесному недержанию и нетерпеливой жажде власти — значит весьма странно представлять себе апостольскую миссию. Чего только не увидишь на Святой Елене! Но поскольку за любым оскорблением неизбежно следует возмездие, у Хадсона Лоу нередко будет возможность в этой то тайной, то открытой борьбе брать верх над преподобным отцом. Например, 25 марта 1819 года на стол губернатора ложится петиция, исходящая от большого числа «рядовых» белых — примерно сотня имен среди которых Соломоны, Силы, Ходсоны, Кеи, Найпы и Харрингтоны. Жалоба, ибо речь идет именно о жалобе, весьма серьезна, тон ее так резок и способ, коим она предана гласности, столь официозен, а последствия ее для преподобного отца столь прискорбны, что невозможно не разглядеть во всем этом хитрый замысел полиции. «Мы, жители Святой Елены, собравшиеся в ризнице, с удивлением и волнением обнаружили, что в некоторых разделах газеты Morning Chronicle от 12 ноября 1818 года делаются намеки на существование на нашем острове позорной торговли рабами, тогда как единственным видом торговли является передача или продажа от одного жителя другому; необходимость в этом будет существовать до тех пор, пока существует рабство, что признают сами сторонники его отмены. В Morning Chronicle заслуга запрещения ввоза рабов странным образом приписывается преподобному Бойзу, что совершенно необъяснимо; и мы должны с удивлением констатировать, что не последовало никакого официального опровержения ни от вышеупомянутого пастора, ни от его представителя». Когда текст петиции дошел до сведения Бойза, он, вероятно, поднял страшный шум. К несчастью для местной истории, мы не смогли обнаружить ни в приходских, ни в губернаторских бумагах никакой корреспонденции, касающейся этого скандала.