Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне - [42]

— Если бы я был губернатором, — говорил он, — я бы заставил его почувствовать, что он мой пленник!

Русский комиссар Бальмен в своем донесении двору уточняет: «Сэр Томас Рид является ставленником и услужливым шпионом губернатора и по этой причине не имеет сношений ни с кем в Лонгвуде. Он немного знает итальянский, но совершенно необразован, малоприятен и не отличается ни умом, ни приличными манерами. Наполеон не желает ни видеть его, ни говорить с ним, а англичане его презирают». На самом деле влияние этого «истинного Джона Буля» настолько велико, что Горрекер с горечью констатирует: «Леди Лоу кричит, что начальником является Рид, а губернатор — только его помощник; ну а сама она просто пустое место». Этому слепому и неослабному усердию Рид обязан своим производством в 1819 году в звание полковника армии его величества; Лоу назначает его комиссаром полиции на Святой Елене с годовым жалованьем в 625 фунтов. Это назначение тотчас повергает в уныние немногочисленных фрондеров, вольнодумцев и просто болтунов, которые злословят от скуки.

— Два бульдога Рида постоянно рыщут по городу, — ворчит Горрекер. — А ведь люди они самые что ни на есть ничтожные!

«Я думаю, что он не обладает ни должным умом, ни проницательностью, ни ловкостью, необходимыми, чтобы с пользой для дела исполнять сию должность, — считает Бальмен. — Его презирают, его боятся и стараются обходить его стороной».

Сэр Томас и его гнусные соглядатаи действуют даже в ближайшем окружении губернатора, вынюхивая, подслушивая, подглядывая и обыскивая комнаты слуг. За эту недостойную офицера деятельность он получил презрительное прозвище Nincumpoop — поп compos mentis, то есть «простак» или «дурак». Для наблюдения за сношениями между Лонгвудом и остальной частью острова как нельзя лучше подходит местожительство Рида, обитающего в Аларм Хаус, в начале той дороги, что, извиваясь вдоль линии хребтов, ведет к французам; там, подобно пауку, затаившемуся в своей паутине, он, оставаясь незамеченным, наблюдает за всем, превращая таким образом свое жилище в тайный центр, куда стекаются клевета, доносы и сплетни, коими он затем блистательно пользуется. Он не стесняется заглядывать в письма, которыми обмениваются два местных врача, обсуждая интимные недомогания и беременности графини Бертран. Если ему сообщают, что какая-то девчонка принесла маркизу де Моншеню пакет, он тотчас же любезно посылает одного из своих соглядатаев отнести старику какую-нибудь книгу, дабы таким образом присутствовать при вскрытии пакета. Он не пренебрегает никакими тайными ухищрениями: узнав, что Джентилини, живущий в Лонгвуде уроженец Эльбы, состоит в связи с миссис Шелл, женой одного английского сержанта, он поощряет эти свидания, «губернатор говорит, что Риду известно все, что миссис Шелл узнает от .фкентилини, потому что муж красотки сообщает ему обо всем», — с некоторой брезгливостью замечает Горрекер. Хадсон Лоу в изумлении от ловкости своего помощника: «Я не знаю, каким образом он добывает сведения, но Рид ухитряется знать все».

В начале 1821 года Риду было прекрасно известно, что Наполеон умирает. Однако это не помешало ему, когда Наполеону стало дурно во время его последнего выезда на прогулку, бесцеремонно заявить:

—  Все это притворство! Он хотел убедить в том, что болен. Он специально принял рвотное, чтобы все видели, как его тошнит в карете.

Второе место на иерархической лестнице при Лоу занимает другой его помощник, Эдвард Виниярд, тридцати шести лет, официально исполняющий обязанности секретаря, то есть главы канцелярии, и в силу этой должности постоянно находящийся при губернаторе. Виниярд также его старый знакомец: он принимал участие в средиземноморских операциях, где был ранен, а затем получил назначение на Святую Елену. Из-за беспечности и отсутствия гибкости он мало-помалу лишится всех своих обязанностей, которые перейдут Горрекеру (будучи холостяком, последний остается на ночь в План-тейшн Хаус), а ему останется лишь предаваться сладостям любви с молодой супругой в Рок Коттедж на лоне зеленеющего пейзажа Санди Бэй. Обладая менее покладистым нравом, чем Горрекер, он стремился к большей независимости, что конечно же пришлось не по вкусу Лоу, и изгнание в 1818 году доктора О'Мира стало поводом для его отстранения: его начальник крайне отрицательно отнесся к тому, что врачу было официально разрешено общаться со своим пациентом, губернатор метал громы и молнии в присутствии своих офицеров:

—  Нельзя было поручать такую миссию Виниярду! Рид действовал бы гораздо хитрее. Зачем нужно было разрешать врачу общаться с Бонапартом? Как этот толстый гренадер позволил врачу одурачить себя?

Отстраненный от дел Виниярд возвратился в 1820 году в Англию, где продолжил свою службу, завершив карьеру адъютантом короля.

Вакантная должность досталась майору Горрекеру, который таким образом стал исполнять обязанности военного секретаря и адъютанта. Полностью доверяющий ему Хадсон Лоу пишет: «Работоспособность и пунктуальность Горрекера внушали мне огромное доверие. Этот офицер не только прекрасно владел французским языком, но и обладал очень точной и надежной памятью; к тому же он как никто умел воспроизводить разговоры, при которых присутствовал, и обнаруживать вызванные недостаточным знанием языка ошибки в докладах о разговорах Бонапарта и членов его свиты».