Повседневная жизнь Москвы в XIX веке - [51]
Во многих случаях купеческий двор служил одновременно и складом, где под большим навесом хранились товары для лавок. Работа во дворе не прекращалась целый день: то и дело скрипели ворота и пропускали вереницы нагруженных телег; их разгружали, привезенное сортировали и раскладывали под навесом.
На другие, пустые телеги накладывали товар и отвозили на продажу или рассылали в ящиках иногородним заказчикам, выписывающим оптовые партии. Весной, когда начинало пригревать солнце, во дворе расстилались большие рогожи и на них просушивали тот товар (обычно продукты: изюм, чернослив, бобы и пр.), который в этом нуждался.
Во дворе купеческого дома располагались также службы: каретный сарай, коровник, конюшни, прачечная, сеновал, кладовые, ледник, баня, которой, впрочем, пользовались редко, предпочитая ездить в какую-нибудь из городских (супруги непременно ходили в баню вместе), а в задней части участка находился сад.
Дома купечество изначально предпочитало основательные и солидные. Строило их из толстых сосновых бревен, на высоком каменном фундаменте, безо всяких колонн, балконов и прочих архитектурных излишеств. В нижнем этаже размещались контора и молодцовская, во втором — жилые комнаты, обычно тесно заставленные, с тяжелой некрасивой мебелью, главным достоинством которой была прочность, со множеством сундучков и укладок по углам. Четко определенного назначения у большинства помещений обычно не было. «Простых» гостей могли принимать и угощать в спальне, где на постели неизменно высилась гора подушек под кружевной накидкой, угол занимал большой киот с негасимыми лампадками, и висела рядом с киотом на гвозде связка ключей от амбаров и кладовых, а могли и в столовой, и там же за обеденным столом хозяин вечерами проверял счета. Чистота, особенно в том, чего не видно, тоже чаще всего не являлась достоинством купеческого жилища: под кружевными покрывалами на кровати скрывались засаленные одеяла и подушки в грязных наволочках, а за обоями кишмя кишели клопы, которых дважды в год — перед Рождеством и Пасхой выводили кипятком. Дома не проветривались, форточки не открывались, разве только надымит печь или самовар; воздух, как в дворянских жилищах, освежался курением «смолки». Купцы вообще очень любили тепло и даже жару, поэтому крепко топили печи, даже летом, и круглый год пользовались перинами и ватными одеялами.
В парадные комнаты — зал с зеркалами в простенках и развешанными по стенам картинками с изображением Серафима Саровского, митрополита Филарета и святого Сергия с медведем и гостиную с грузным диваном под красное дерево, красно-лапчатыми обоями и потолочной росписью в виде пузастых амуров, рогов изобилия и «пукетов» — заходили редко: только прислуга время от времени смахивала там метелкой пыль и поливала цветы. Выглядели эти помещения нежилыми. Шторы на окнах были опущены, чтобы не выгорала обивка; люстры и мебель, симметрично расставленную по стенам, прикрывали плотные чехлы. Ковры застилались белыми холщовыми дорожками, по которым полагалось ходить, не заступая на ворс. Предметы обстановки были громоздки, аляповаты и разностильны. Рядом с хорошей дорогой бронзой можно было увидеть какую-нибудь дешевую цинковую лампу или медный подсвечник, стол красного дерева могла покрывать домодельная вязаная салфетка с бахромой, в горке рядом со старинным серебром и золотыми пасхальными яйцами на пестрых ленточках красовались дешевые гипсовые статуэтки, купленные на Толкучем рынке. Для всякого купеческого дома были характерны иконы в нарядных окладах, висевшие в красном углу в каждой комнате или стоявшие в массивных киотах. Нередко они были с негасимыми лампадами, поддерживать которые входило в постоянную обязанность кого-либо из взрослых членов семьи. Чем беднее и «серее» был купец, тем сильнее аляповатость и безвкусица присутствовали в его доме.
Отсутствие вкуса сказывалось и в бытовых мелочах. Даже парадный стол в купеческом семействе редко мог похвастать единством и изяществом сервировки. Обычно рядом с дорогой посудой от хороших фирм — Попова и Гарднера — можно было видеть разнокалиберные дешевые чашки, фаянсовые кружки и стаканы в мельхиоровых подстаканниках. Сахарницы с отбитыми ручками, ножи и вилки вперемежку серебряные и железные, сваленные в груду посреди стола, молоко к чаю, поданное прямо в глиняном горшке, — и две-три салфетки на всех, которыми мужчины вытирали усы. Остальным вместо салфеток служили собственные носовые платки.
В середине века многие из купцов становились собственниками городских усадеб разорившегося дворянства. В этом случае их приближали к купеческому вкусу: в контору и молодцовские обращали людские и флигеля, наглухо запирали ворота и возле них сажали цепного пса, вырубали часть сада, чтобы за его счет расширить огород с капустой и огурцами, закрывали парадный вход и всей семьей ходили с черного крыльца. Вносились коррективы и во внутреннее оформление таких барских палат: камины закладывали, превращая в печи, слишком фривольные росписи потолков и стен замазывали — либо полностью, либо частично, снабдив полуобнаженные олимпийские божества какими-нибудь штанами и рубахами («А то глядеть зазорно»).
Как вырастить своих детей? Как их надо воспитывать, чтобы они стали образованными, достойными, порядочными людьми? Этот вопрос всегда занимал родителей. Обычно о методах воспитания судят по плодам, которые они приносят. И если мы вспомним XIX столетие, «золотой век» России, ее лучших писателей, поэтов, воинов, дипломатов, нежных и преданных их спутниц, то можно сделать вывод, что, пожалуй, лучшего воспитания, чем дворянское, в нашей стране и не было.
Родиться в царской семье, по мнению многих, — везение. Но везение это оборачивалось в самом юном возрасте тяжким грузом обязанностей. Что значит быть наследником престола и авансом, с самого раннего возраста, ощущать ответственность, которая в будущем ляжет на плечи? Как воспитывать того, кто через несколько лет получит в свои руки неограниченную власть и будет вершить судьбы мира? Как жили сыновья и дочери царей, с кем дружили, во что играли, что читали и как привыкали к своим многотрудным обязанностям, как складывались их взаимоотношения с родителями и воспитателями, в каких придворных празднествах и церемониалах участвовали? Книга Веры Боковой посвящена и самим царственным отпрыскам, и тем, кто выполнял особую миссию — растил их, учил и пестовал.
Книга рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях второй половины XIV в. в Китае, которые привели к изгнанию чужеземных завоевателей и утверждению на престоле китайской династии Мин. Автор характеризует политическую обстановку в Китае в 50–60-х годах XIV в., выясняет причины восстаний, анализирует их движущие силы и описывает их ход, убедительно показывает феодальное перерождение руководящей группировки Чжу Юань-чжана.
Александр Андреевич Расплетин (1908–1967) — выдающийся ученый в области радиотехники и электротехники, генеральный конструктор радиоэлектронных систем зенитного управляемого ракетного оружия, академик, Герой Социалистического Труда. Главное дело его жизни — создание непроницаемой системы защиты Москвы от средств воздушного нападения — носителей атомного оружия. Его последующие разработки позволили создать эффективную систему противовоздушной обороны страны и обеспечить ее национальную безопасность. О его таланте и глубоких знаниях, крупномасштабном мышлении и внимании к мельчайшим деталям, исключительной целеустремленности и полной самоотдаче, умении руководить и принимать решения, сплачивать большие коллективы для реализации важнейших научных задач рассказывают авторы, основываясь на редких архивных материалах.
Что же означает понятие женщина-фараон? Каким образом стал возможен подобный феномен? В результате каких событий женщина могла занять египетский престол в качестве владыки верхнего и Нижнего Египта, а значит, обладать безграничной властью? Нужно ли рассматривать подобное явление как нечто совершенно эксклюзивное и воспринимать его как каприз, случайность хода истории или это проявление законного права женщин, реализованное лишь немногими из них? В книге затронут не только кульминационный момент прихода женщины к власти, но и то, благодаря чему стало возможным подобное изменение в ее судьбе, как долго этим женщинам удавалось удержаться на престоле, что думали об этом сами египтяне, и не являлось ли наличие женщины-фараона противоречием давним законам и традициям.
От издателя Очевидным достоинством этой книги является высокая степень достоверности анализа ряда важнейших событий двух войн - Первой мировой и Великой Отечественной, основанного на данных историко-архивных документов. На примере 227-го пехотного Епифанского полка (1914-1917 гг.) приводятся подлинные документы о порядке прохождения службы в царской армии, дисциплинарной практике, оформлении очередных званий, наград, ранений и пр. Учитывая, что история Великой Отечественной войны, к сожаления, до сих пор в значительной степени малодостоверна, автор, отбросив идеологические подгонки, искажения и мифы партаппарата советского периода, сумел объективно, на основе архивных документов, проанализировать такие заметные события Великой Отечественной войны, как: Нарофоминский прорыв немцев, гибель командарма-33 М.Г.Ефремова, Ржевско-Вяземские операции (в том числе "Марс"), Курская битва и Прохоровское сражение, ошибки при штурме Зееловских высот и проведении всей Берлинской операции, причины неоправданно огромных безвозвратных потерь армии.
“Последнему поколению иностранных журналистов в СССР повезло больше предшественников, — пишет Дэвид Ремник в книге “Могила Ленина” (1993 г.). — Мы стали свидетелями триумфальных событий в веке, полном трагедий. Более того, мы могли описывать эти события, говорить с их участниками, знаменитыми и рядовыми, почти не боясь ненароком испортить кому-то жизнь”. Так Ремник вспоминает о времени, проведенном в Советском Союзе и России в 1988–1991 гг. в качестве московского корреспондента The Washington Post. В книге, посвященной краху огромной империи и насыщенной разнообразными документальными свидетельствами, он прежде всего всматривается в людей и создает живые портреты участников переломных событий — консерваторов, защитников режима и борцов с ним, диссидентов, либералов, демократических активистов.
К трехсотлетию воссоединения Украины с Россией.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.