Повседневная жизнь Москвы в XIX веке - [151]

После пожара 1812 года сгоревший университет был перестроен, а к 1830-м годам университетское хозяйство, как и численность студентов и преподавателей, разрослось настолько, что понадобилось новое здание, которое и было сооружено рядом с прежним, на пересечении Никитской и Моховой, на территории одной из усадеб Пашковых (на Моховой у Пашковых было две усадьбы, в том числе построенная знаменитым архитектором В. И. Баженовым).

Естественно, что молодежь, учившаяся в университете, должна была где-то и, главное, как-то жить. Москвичам в этом отношении было проще всего. Другое дело — иногородние, которых с каждым годом в университете становилось все больше. Долгое время (вплоть до университетской реформы 1860-х годов) студенты делились на своекоштных и казеннокоштных. Своекоштные, то есть находящиеся на своем коште — на собственном иждивении, сами платили за учебу и полностью себя содержали. За казеннокоштных (живущих за казенный счет) полностью или частично вносила плату казна, то есть государство. Таких счастливчиков было обычно около 150 человек — 100 с медицинского факультета (на который поступали только разночинцы, всегда очень стесненные в средствах), остальные — с юридического, математического и словесного.

В начале века университет предоставлял казеннокоштным студентам, помимо бесплатного обучения, практически только крышу над головой и денежное пособие (жалованье) в размере 200 рублей в год, из которых студент обязан был платить за питание и отопление (на это уходило до половины суммы), а также приобретать все необходимое для жизни и учебы. Его помещали в общем дортуаре (то есть спальне) «казенных нумеров», где казенными были только кровать и одеяло. Все остальное — постель, белье, обувь и даже столики и комоды студенты покупали сами, так же как учебники, бумагу, перья, свечи и прочее тому подобное. Известный врач Н. И. Пирогов вспоминал, как выглядел один из таких казенных номеров в начале 1820-х годов: «Большая комната, уставленная по стенам кроватями со столиками; на каждом столике наложены кучки зеленых, желтых, красных, синих книг и пачки тетрадей»^[370]. При номере полагался служитель, обычно из отставных солдат. Помимо уборки в его обязанность входили мелкие услуги обитателям номера: он должен был ходить в город по их поручениям и подавать, когда спрашивали, самовар. В дни, когда кому-нибудь присылали деньги из дома, студенты гоняли служивого в ближайшую лавку за водкой и закуской, в этом случае кое-что перепадало и ему самому. За небольшую плату служители чистили студентам одежду и обувь, а их жены принимали в стирку белье —2 копейки рубашка, 1 копейка полотенце и т. д.

После 1826 года жалованье было отменено и введено полное обеспечение казенных студентов, а их содержание увеличено до 350 рублей в год. В это же время студенческие помещения были основательно перепланированы.

Находились «казенные нумера» в старом здании университета на самом верхнем этаже. В правом крыле, если смотреть с Моховой, размещались дортуары, обставленные только кроватями и «табуретами» (так назывались тумбочки, на которых можно было и сидеть), а остальную часть этажа занимали своеобразные комнаты дневного пребывания, где на каждого казеннокоштного имелись конторки для занятий, а вдоль глухой стены стояли длинные, метра четыре в длину, жесткие диваны. Над ними висели зеркала, в которые студенты почти никогда не смотрелись. На этом же этаже были и прочие, относящиеся к общежитию помещения — умывальная, библиотека и карцер. Вдоль всего этажа шел длинный коридор, по обе стороны которого и находились комнаты. В каждом «нумере» помещалось человек по десять. В нижнем этаже правого крыла была столовая для казенных студентов (там и сейчас студенческая столовая).

В семь часов поутру студенты отправлялись в умывальную, которая находилась в углу здания, между передним фасадом и правым крылом. Здесь вдоль стен имелись одежные шкафчики, а в центре над двумя громадными лоханями были укреплены жестяные рукомойники, самой простой, «дачной» конструкции, с подвижным стержнем, каждый на десять «кранов». Здесь же присланные из цирюльни ученики оттачивали свое брадобрейное искусство на тех казеннокоштных, кто уже мог похвастаться усами и бородой. При этом неизменно проливалась кровь и порезанный бреемый вопил и нередко залеплял неумелому цирюльнику оплеуху.

В восемь утра все спускались в столовую и пили чай с булками. В девять отправлялись на лекции и сидели там до двух часов. В половине третьего был обед: щи, лапша или рассольник и каша с мясной или овощной подливкой, а по праздникам пироги, жареная телятина и сладкое; в восемь часов ужин — снова булки с чаем или молоком, в одиннадцать — отбой. В пост студентов кормили овощами; на Масленицу пекли блины. В промежутке между обедом и отбоем были самостоятельные занятия и свободное время, причем для того, чтобы отлучиться надолго из университета, к примеру, посетить родных или знакомых, следовало получить увольнительную у инспектора с точным указанием места, куда намерен отправиться.

Казеннокоштные подчинялись строгой дисциплине и нарушение ее было чревато не только лишением казенной стипендии, но и карцером, или даже отдачей в солдаты, что широко практиковалось в эпоху Николая I. Впрочем, для последней кары следовало и провиниться очень уж серьезно.