Повседневная жизнь Монпарнаса в Великую эпоху, 1903-1930 гг. - [12]
Сельская жизнь
Итак, на территории VI округа монпарнасская жизнь имела главным образом городской облик, другая же часть (XIV округ) больше напоминала село. Люди здесь жили проще, и их занятия в основном были связаны с землей. И все же трудно поверить рассказам свидетелей тех времен о полях пшеницы и люцерны, о фруктовых садах, виноградниках и фермах. Однако незадолго до смерти Жан Кокто подтверждал эти рассказы, ведь он сам знавал тот Монпарнас, где между камнями мощеных улиц росла трава. Более того, между бульваром Монпарнас и бывшими фортификационными укреплениями Парижа располагались многочисленные фермы. Они находились на улицах Кампань-Премьер, Брезен, Фриан, на проспекте де Шатийон, на бульваре Брюн и еще даже значились в ежегодном справочнике «Боттен» за 1910 год.
На фермах продавали свежее молоко, яйца, масло и сыр. По безлюдным улочкам бродили куры, выискивая корм в лошадином навозе. Ферма на улице Кампань-Премьер сопротивлялась наступлению домов вплоть до самой войны. Она представляла собой огороженный участок с манежем, куда юные буржуа приходили заниматься верховой ездой, а в основном здесь размещались конюшни Парижской транспортной компании. Автомобиль же в качестве транспорта появился тут только в 1920 году. Андре Сальмон - обращаясь к его свидетельствам, не стоит забывать, что он поэт, - уверял, что по вечерам на обратном пути в конюшни кучера фиакров пускали своих изможденных кляч во весь опор, подражая старинным состязаниям на колесницах.
Конюшни располагались повсюду, транспортные конторы использовали все свободные территории Монпарнаса для содержания лошадей и экипажей. Одной из причин притока художников на Монпарнас являлось именно наличие пустых конюшен, потребность в которых уменьшалась по мере того, как автомобиль вытеснял конную тягу. Чтобы переделать конюшню в мастерскую, требовалось немного усилий: несколько гипсовых плит и большое окно.
На улице Кампань-Премьер и прилегавших к ней улицах процветали торговля и ремесла, так или иначе связанные с лошадьми: там жили каретники, шорники, мастера по окраске экипажей, лакировщики, мастера по ремонту упряжи, кузнецы… Долгое время ослики из Люксембургского парка содержались на улице Саблонньер в квартале Вожирар. И каждый день под перезвон своих бубенчиков они поднимались по бульвару Монпарнас к аллеям Обсерватории.
Как занятный факт отметим разведение шелковичных червей инженером Шарпантье (мы еще вернемся к нему) в своих мастерских на улице Деламбр. Ему всегда требовался шелк для обмотки медных проводов изготовляемых им катушек Румкорфа. И наконец, виноградники. Да, на Монпарнасе существовали виноградники. Даже в 1970 году газеты отмечали, что мадам Кулон, проживающая в доме 70 по улице Верцингеторикса, завершив «сбор винограда», получила четыре литра виноградного сока!
Еще живы современники этих тружеников земли: вышеназванный Роже Уайльд, Анри Рамей, основатель популистского Салона, каталонец Видаль, рамочный мастер с улицы Деламбр, мадам Дюфе-Бурдель, дочь знаменитого скульптора. Она родилась в крестьянском доме в тупике дю Мен, где ее отец обосновался по прибытии в Париж в 1884 году и провел сорок пять лет до самой смерти. Посвятив всю свою жизнь сохранению отцовского наследия, она до сих пор живет в этом доме - одном из зданий музея Антуана Бурделя. Она с волнением показывает комнаты, в которые Бурдель поселил приехавших из Монтобана родителей и свою очаровательную тетушку Розу, чья кончина вдохновила Андре Сюареса на трогательные страницы. Здесь, в парижском предместье, семья южан жила очень просто, почти по-деревенски. Из окон открывался вид на пшеничные поля, тянувшиеся до улицы Фальгьер.
Старик- отец продолжал трудиться у верстака и ухаживать за семейным огородом, а тем временем его сын в своей мастерской вдыхал жизнь в глину или мрамор. По вечерам вся семья собиралась в столовой под керосиновой лампой и засиживалась допоздна, часто в компании художников из соседних мастерских. А ведь все это происходило незадолго до 1914 года! Расположенные немного дальше кварталы Плезанс и Вожирар в период «великого нашествия» художников стали артистическими «спальными» районами Монпарнаса, здесь располагались плантации шампиньонов, огороды с луком-пореем, салатом и редисом, а главное -фруктовые сады. Садоводы из поколения в поколение жили на проспекте Мен, бульваре Распай - ближе к площади Данфер-Рошро, на улицах Сайте, Даро и проспекте Шатийон. Раскиданные то здесь, то там небольшие группки приземистых домиков, лепившихся один к другому, с возвышавшимся над ними каким-нибудь одним строением, напоминали деревеньки. В них можно было найти себе скромное занятие, обеспечивающее про житье при постоянной бережливости. Очень немногие искали работу в других местах, для основной массы поездка в центр представлялась целой экспедицией. Париж казался иным миром. Бесспорно, изоляции пригородных территорий способствовало то, что транспортных средств было очень мало и они были тихоходны. Муниципальные власти редко вспоминали об этой окраине. Еще долго по Монпарнасу разъезжали конные омнибусы. В 1910 году местный транспорт состоял из следующих разнообразных средств передвижения: трамваев на паровом двигателе, трамваев на электричестве, конных омнибусов, поездов-омнибусов и, наконец, последнего достижения прогресса - самоходных автобусов. В 1911 году Андре Сальмон, только что переехавший на улицу Жозеф-Бара вместе с Ален-Фурнье, частенько пользовался конным омнибусом, ходившим по маршруту парк Монсури - Пале-Рояль.
В книге Ж.-П. Креспеля рассказывается о повседневной жизни художников, писателей, актеров, жизнь и творчество которых были неразрывно связаны с Монмартром, этим легендарным уголком Парижа. Помимо затейливых историй из жизни знаменитостей, среди которых — Пикассо, Утрилло, Аполлинер и другие, читатель узнает о чудаках и оригиналах, населявших Монмартр и внесших свою лепту в создание его легенды.
В книге известного искусствоведа Жана-Поля Креспеля занимательно повествуется о повседневной жизни художников, творчество которых составило целую эпоху в мировой живописи. Художники-импрессионисты (а к их числу автор относит Э. Мане, К. Моне, Йонгкинда, Сислея, Писсарро, Сезанна, Дега и др.) предстают перед читателем не в ореоле своей неувядающей славы, а в суровой повседневности будней, в периоды безденежья, неприкаянности, бездомности. Мы узнаем, как и кто покупал у них картины, как складывалась их личная жизнь, из-за чего они ссорились и как дружили.
Грацианский Николай Павлович. О разделах земель у бургундов и у вестготов // Средние века. Выпуск 1. М.; Л., 1942. стр. 7—19.
Монография составлена на основании диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук, защищенной на историческом факультете Санкт-Петербургского Университета в 1997 г.
В монографии освещаются ключевые моменты социально-политического развития Пскова XI–XIV вв. в контексте его взаимоотношений с Новгородской республикой. В первой части исследования автор рассматривает историю псковского летописания и реконструирует начальный псковский свод 50-х годов XIV в., в во второй и третьей частях на основании изученной источниковой базы анализирует социально-политические процессы в средневековом Пскове. По многим спорным и малоизученным вопросам Северо-Западной Руси предложена оригинальная трактовка фактов и событий.
Книга для чтения стройно, в меру детально, увлекательно освещает историю возникновения, развития, расцвета и падения Ромейского царства — Византийской империи, историю византийской Церкви, культуры и искусства, экономику, повседневную жизнь и менталитет византийцев. Разделы первых двух частей книги сопровождаются заданиями для самостоятельной работы, самообучения и подборкой письменных источников, позволяющих читателям изучать факты и развивать навыки самостоятельного критического осмысления прочитанного.
"Предлагаемый вниманию читателей очерк имеет целью представить в связной форме свод важнейших данных по истории Крыма в последовательности событий от того далекого начала, с какого идут исторические свидетельства о жизни этой части нашего великого отечества. Свет истории озарил этот край на целое тысячелетие раньше, чем забрезжили его первые лучи для древнейших центров нашей государственности. Связь Крыма с античным миром и великой эллинской культурой составляет особенную прелесть истории этой земли и своим последствием имеет нахождение в его почве неисчерпаемых археологических богатств, разработка которых является важной задачей русской науки.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.