Повседневная жизнь греческих богов - [52]
Итак, в один прекрасный день олимпийцы, собравшиеся на ассамблею, решили избрать для себя города, где им будут оказываться особенные почести. Назовем это ассамблеей, выражаясь языком политиков (он нравился богам, как и горожанам в их декретах), а не собранием или семейным советом. Между собой олимпийцы теперь уже не скрывали интереса, который они испытывали к городам своих подопечных. Об этом открыто говорилось на самом высшем уровне и весьма громко. Разгневанная Гера собиралась войти в Трою и живьем пожрать Приама и сыновей Приама, и всех вообще троянцев. Зевс угрожал: «Если и я, пылающий гневом, когда возжелаю град ниспровергнуть, отчизну любезных тебе человеков, — гнева и ты моего не обуздывай, дай мне свободу» (Илиада, IV, 40—43). Гера в ответ: «Три для меня наипаче любезны ахейские града: Аргос, холмистая Спарта и град многолюдный Микены. Их истреби ты, когда для тебя ненавистными будут; я не вступаюсь за них...» (Илиада, IV, 52—55). Голоса становятся громче, разговор доходит до ушей зевак. Но никто еще не слышал о разделе городов между богами. У каждого свои пристрастия. Зевс клянется только алтарем Приама: незабываемый курился на нем фимиам; Аполлон же ни в чем не может отказать своему жрецу Христу, и так же, как остров Христа, дорог ему и город Тенедос.
Однажды уже произошел раздел между богами. Между тремя братьями, сыновьями Кроноса, рожденными от Реи: мир поделили на три части, и каждый получил свою область, свою сферу влияния. Посейдону — волноигумное море; Аиду — подземный мрак царства мертвых; Зевсу, меж туч и эфира пространное небо. Кинули жребий, «общею всем остается земля и Олимп многохолмный» (Илиада, XV, 193). Затем последовали выяснения отношений, и Зевс, повелитель громов и огненных молний, победил своего отца, Кроноса. Тогда бог, царствовавший на небе, решил поделить все сущее поровну между бессмертными, определить положенные им пошлины. Верховная власть Зевса выковывалась в основном в более серьезных конфликтах, долгих сражениях, как например, с титанами, соперниками Кронидов. Богам, вставшим на его сторону, Зевс обещал сохранить их привилегии, если таковые имелись, или предоставить их по справедливости, если таковые отсутствовали. Между Кронидами и титанами борьба шла за власть и за раздел сфер влияния. И когда счастливые боги наконец победили титанов, силой разрешив свои споры о разделе сфер влияния (timai), тогда, вдохновленные мудростью Гайи, они предложили Зевсу, Олимпийцу с громовым голосом, взять на себя правление бессмертными, и он распределил между ними почести.
Великий бог приступил к разделу, и, конечно, ему пришлось как-то уравнивать права: Гермес, появившийся с опозданием, занял свое место на Олимпе, получив причитающуюся ему часть прав, увеличив одновременно часть наследства своего старшего брата, Аполлона, и так не обиженного долей. Кроме того, в результате элевсианского кризиса полномочия Гадеса, Деметры и Персефоны стали объектом новой жеребьевки. Но все это под присмотром Зевса, владыки Олимпа.
Выбрать город
И, напротив, когда пришло время выбирать города, в которых богам должны были оказываться исключительные почести, началась неразбериха. Решения несомненно принимались на ассамблее, иногда даже абсолютным большинством голосов, но точно так же, как и в прекрасные времена Троянской войны, боги ссорились, угрожали друг другу, дрались, и иногда целые поколения смертных, граждане Афин или Аргоса, вовлекались в эти довольно неприятные передряги. Под одним и тем же девизом: раздор, перебранка, черная злоба, самоуправство. Необходимо было срочно собирать судей, арбитры ездили по стране, но чаще всего их решения и постановления игнорировались. Склока разрасталась вновь. Так, например, случилось в Арголиде. Гера считала, что земля Аргоса принадлежит ей: разве не называли ее всегда Герой Аргосской, Герой из Аргоса? Посейдон и слушать ничего не желал: Аргос со своим обширным водным пространством всегда был природной провинцией его владений пресной, подземной или бьющей ключом воды. Он требовал прав на могущественный город аргосцев. Как перераспределить их: обратиться к местным властителям, божествам-рекам, медленно текущим в мирные дни, созерцая Форонеуса, первого человека, который строил на песке замки и мечтал о небывалых городах на берегах Инакоса? Со времен Океана, отца всех богов, из которого проистекают все реки, мир не знал таких треволнений. Три реки объединились, они посовещались и встали на сторону своего брата Инакоса, заявившего, что на самом деле земля Аргоса принадлежит сестре-жене Зевса. Ярость Посейдона перед неблагодарностью его океанских кузенов была неописуемой: теперь ни капли воды; с этого часа пусть все они высохнут. Аргос, «богатый водой», становится «безводным». Таким и увидели его дочери Даная, покинув Египет и своих кузенов-грабителей, когда несговорчивый Посейдон расположился лагерем на границе аргосской территории на берегу моря, как раз там, куда причалили Данаиды.
В Аттике земля, вначале называвшаяся «Мыс», «Крутой берег», стала зваться Кекропийской по имени Кекропа, змееногого, получеловека-полузмеи, что явилось страшным оскорблением. Все это — происки Посейдона. Ему противостояла Афина. Каждый на этой территории оставлял знаки своей власти. Посейдон ударил в скалу своим трезубцем, и из нее посреди Акрополя забил источник морской воды. Неопровержимое доказательство того, что Властелин Моря царствует над верхней частью города. Но Афина знала цену свидетельства живого непредвзятого очевидца. Она подает знак Кекропу. А он времени не терял: едва рожденный Землей, занялся активной деятельностью по внедрению элементарных понятий цивилизации. Он открыл преимущества моногамии, чтобы положить конец беспорядочным бракам, всеобщей шокирующей близости. Ввел в рамки сексуальность: пары стали состоять из женщины и мужчины, и каждый теперь знал не только кто его мать, но и кто его отец. Итак, Кекроп был на месте. Афина, в свою очередь, вонзила в землю сверкающее копье, и выросла на оспариваемой земле плодоносная олива. Она стала первой из священных олив, до сих пор зеленеющих в Пандросейоне, названном в честь одной из дочерей Эрехтея, второго коренного жителя Афин, поскольку местное население формируется медленно, для этого необходимы многие поколения. Кекроп вышел вперед и сказал, что Афина первой вырастила оливу, немеркнущую славу земли Аттики. Свидетельство местного жителя весьма благосклонно принял совет богов, причем судей иногда подгонял Зевс; эти двенадцать богов представляли официальный Олимп, Богов непременно двенадцать, сколько бы их ни было на самом деле. Иногда приглашали всех жителей города участвовать в голосовании. Голоса женщин и мужчин, собравшихся на ассамблею, разделились: все мужчины голосовали за Посейдона, все женщины — за Афину, «эту девственницу, рожденную без матери», «произведенную на свет одним отцом». Женщины оказались в большинстве — кажется, на один голос? — и обеспечили победу Афине. Теперь их всех будет представлять сама богиня, поскольку злопамятный Посейдон лишил их права голоса, чему не воспротивилась «та, которая властвовала над Акрополем» и так охотно соглашалась с тем, что «она полностью приравнена к мужчине». А о замужестве она и слышать не хочет: она в ужасе от него. Тем хуже для женского лона. В конце концов, это дело Земли.
Известный историк науки из университета Индианы Мари Боас Холл в своем исследовании дает общий обзор научной мысли с середины XV до середины XVII века. Этот период – особенная стадия в истории науки, время кардинальных и удивительно последовательных перемен. Речь в книге пойдет об астрономической революции Коперника, анатомических работах Везалия и его современников, о развитии химической медицины и деятельности врача и алхимика Парацельса. Стремление понять происходящее в природе в дальнейшем вылилось в изучение Гарвеем кровеносной системы человека, в разнообразные исследования Кеплера, блестящие открытия Галилея и многие другие идеи эпохи Ренессанса, ставшие величайшими научно-техническими и интеллектуальными достижениями и отметившими начало новой эры научной мысли, что отражено и в академическом справочном аппарате издания.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
«Медный всадник», «Витязь на распутье», «Птица-тройка» — эти образы занимают центральное место в русской национальной мифологии. Монография Бэллы Шапиро показывает, как в отечественной культуре формировался и функционировал образ всадника. Первоначально святые защитники отечества изображались пешими; переход к конным изображениям хронологически совпадает со временем, когда на Руси складывается всадническая культура. Она породила обширную иконографию: святые воины-покровители сменили одеяния и крест мучеников на доспехи, оружие и коня.
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .
Отмечаемый в 2007 году 170-летний юбилей российских железных дорог вновь напоминает о той роли, которую эти пути сообщения сыграли в истории нашего государства. Протянувшись по всей огромной территории России, железные дороги образовали особый мир со своим населением, своими профессиями, своей культурой, своими обычаями и суевериями. Рассказывая о прошлом российской железки, автор книги Алексей Вульфов — писатель, композитор, председатель Всероссийского общества любителей железных дорог — широко использует исторические документы, воспоминания ветеранов-железнодорожников и собственные впечатления.
«Руси есть веселье питье, не можем без того быти» — так ответил великий киевский князь Владимир Святославич в 988 году на предложение принять ислам, запрещавший употребление крепких напитков. С тех пор эта фраза нередко служила аргументом в пользу исконности русских питейных традиций и «русского духа» с его удалью и безмерностью.На основании средневековых летописей и актов, официальных документов и свидетельств современников, статистики, публицистики, данных прессы и литературы авторы показывают, где, как и что пили наши предки; как складывалась в России питейная традиция; какой была «питейная политика» государства и как реагировали на нее подданные — начиная с древности и до совсем недавних времен.Книга известных московских историков обращена к самому широкому читателю, поскольку тема в той или иной степени затрагивает бóльшую часть населения России.
Иван Грозный давно стал знаковым персонажем отечественной истории, а учреждённая им опричнина — одной из самых загадочных её страниц. Она является предметом ожесточённых споров историков-профессионалов и любителей в поисках цели, смысла и результатов замысловатых поворотов политики царя. Но при этом часто остаются в тени непосредственные исполнители, чьими руками Иван IV творил историю своего царствования, при этом они традиционно наделяются демонической жестокостью и кровожадностью.Книга Игоря Курукина и Андрея Булычева, написанная на основе документов, рассказывает о «начальных людях» и рядовых опричниках, повседневном обиходе и нравах опричного двора и службе опричного воинства.
В XVIII веке в России впервые появилась специализированная служба безопасности или политическая полиция: Преображенский приказ и Тайная канцелярия Петра I, Тайная розыскных дел канцелярия времен Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны, Тайная экспедиция Сената при Екатерине II и Павле I. Все они расследовали преступления государственные, а потому подчинялись непосредственно монарху и действовали в обстановке секретности. Однако борьба с государственной изменой, самозванцами и шпионами была только частью их работы – главной их заботой были оскорбления личности государя и всевозможные «непристойные слова» в адрес властей.